Хорошие девочки попадают в Ад - Марина Эльденберт

Амира смешно вытянула губы трубочкой.

— Да. Ты права. Что тогда будем делать?

— У меня есть блокнот и ручка.

— И даже телефона нет?! Ты странная!

— И не говори, — согласилась я. — Но можем поиграть в одну игру с тем, что имеется.

— В какую?

Я посмотрела в удивительные ярко-зеленые глаза. Увидела бы в какой-то рекламе, ни за что бы не поверила, что это не линзы.

— Смотри, — я дотянулась до лежавшего на кровати блокнота, — я буду рисовать кого-нибудь, а ты будешь угадывать, из какого это мультика или фильма. А потом будем меняться. Кто угадает больше героев, тот победил.

— Давай! — оживилась Амира. — Только чур я первая! И из взрослых фильмов не рисовать!

Лукас

1. Зубная щетка.

2. Спортивный костюм.

3. Кроссовки. 36 русский.

4. Коврик для йоги, массажные мячи, мфр-ролл.

5. Книги (?)

6. Бесшовное белье. 70А, XS

7. Скетчбук и карандаши. Классические и цветные. Или графический планшет.

8. Караоке.

Он сам просил Аманду прислать список ему на утверждение, но сейчас с трудом мог поверить в то, что было написано. Изящным женским почерком на одном крохотном листочке было выведено всего восемь пунктов. Восемь, мать его, пунктов — ни одна из его любовниц не написала бы так мало, если бы можно было выбрать все, что угодно. И уж тем более вряд ли бы кто-то из них попросил коврик для йоги. С другой стороны, им не приходилось сидеть запертыми в четырех стенах, потому что они — чьи-то guilty pleasure.

Напоминание о той, что когда-то владела его сердцем. О той, которая забрала его с собой если верить ей на Небеса, если не верить — в небытие. Лукас никогда не считал себя романтиком, но рядом с Марией раскрывались его самые светлые стороны. Рядом с ней он заново учился улыбаться. Рядом с ней он впервые задумался о том, что готов завести семью. Рядом с ней он научился любить.

Чтобы потом все это разбилось об острые грани реальности. Он смахнул фото со списком из памяти телефона, как смахнул из сознания так не вовремя вернувшиеся воспоминания, и посмотрел в сторону панорамных окон. Его офис находился на восемнадцатом этаже, и отсюда город был виден как на ладони. Украшенный к Рождеству, придавленный тучами к земле, Франкфурт казался словно разделенным на две части.

Там, внизу, собирались праздновать Рождество.

Здесь, под тяжестью серого, почти черного неба — падение Люцифера.

— Мне звонил Ростовский, — сообщил Йонас. — Спрашивал, когда ты сможешь дать ему ответ.

Лукас перевел взгляд на своего заместителя.

— Никогда. Мы не будем с ним работать.

Йонас прищурился:

— Ты серьезно?

— Абсолютно.

С некоторых пор Лукас встречался со всеми партнерами лично. С некоторых пор он не доверял никому, кроме собственного чутья. И оно, это чутье, подсказало, что Олега Ростовского надо слать нахер. Русский мат отлично вписывался в характеристики некоторых клиентов. Нет, Лукас никогда не примерял белое пальто, на нем слишком отчетливо выделялась кровь, но именно поэтому он мог выбирать. С кем ему работать, а с кем нет.

Йонас вздохнул. Стукнул ладонью по столу и поднялся:

— Сам скажешь, или мне его набрать.

— Сам.

— Хорошо.

Йонас едва успел выйти за дверь, как на дисплее высветилось имя Греты. Няня имела право ему звонить только в экстренных случаях, и за те короткие мгновения, когда он включал громкую связь, Лукас ощутил, как ледяной камень в его груди крошится в пыль.

— Герр Вайцграф… — голос Греты дрожал. — Герр Вайцграф, Амира исчезла.

Он мигом забыл и про список, и про только что состоявшийся разговор. В его доме не было камер: Лукас как никто иной знал, что это не столько преимущество, сколько слабость. Потому что взломать можно любую систему. Потому что какую бы ты ни ставил защиту, всегда найдутся те, кто превратят ее в оружие. Против тебя.

Камеры были только по периметру дома, и на них Амира не засветилась. Последний раз эта идиотка Грета видела ее, когда «на минутку» взяла телефон, чтобы ответить матери. Со дня смерти Марии он ни разу в жизни не чувствовал такого вымораживающего внутренности отчаяния, как будто вместо крови сердце качает хладагент.

Он был дома спустя полчаса, и там уже все стояли на ушах. Проверили каждый уголок, но Амиры нигде не было. Его служба безопасности была такого же белого цвета, как и Грета, на которую он вообще не смотрел. Боялся придушить ненароком, а эта дура еще и бежала за ним, рассказывая, что она не виновата, что Амира очень непослушная и любит прятаться.

Прочесали весь сад, заглянули в каждую комнату, включая комнату прислуги: Амира словно сквозь землю провалилась.

— Она не могла выйти на улицу, — оправдывался охранник, глядя ему в глаза. — Иначе мы бы увидели ее на камерах. Само собой разумеется, если бы ее кто-то забрал с собой…

— Какие водители уезжали сегодня в город? — перебил его Лукас.

С некоторых пор он привык видеть врага в каждом, и даже стоявший перед ним мужчина сейчас был под подозрением. Да, он полностью сменил команду, уничтожив тех, кто был виновен в смерти его жены, но…

— Рудольф и Макс, — отчитался охранник. — Но вряд ли она бы пошла в гараж…

— Свяжитесь с ними. Немедленно, — прорычал Лукас. — Пусть возвращаются.

Впервые за долгое время он почти утратил над собой контроль, когда Грета сказала:

— Мы не обыскивали комнату вашей новой… горничной.

Все все прекрасно понимали, и в ее голосе сейчас сквозило презрение.

— То есть? — рявкнул на няню уже охранник. — Вы же говорили, что были там.

— Да, я была… то есть я заглядывала, и Амиры там не было, но обыск мы не проводили, потому что она сказала…

Лукас не стал слушать ее блеяние, он поймал себя уже на этаже, когда рванул дверь в комнату, отведенную Ники. Та оказалась заперта.

— Амира!

От удара щеколда вылетела, и Лукас увидел дочь, сидящую на постели рядом с Ники. Амира изумленно смотрела на него и хлопала глазами, и он в два шага преодолел разделяющее