Замужем за немцем - Света Беккум

Конечно же, первой закончив ставить крестики напротив ответов нехитрого теста и ещё раз перепроверив письмо, я должна была тихо подняться и уйти. Но эта дурацкая женская жалость!

Несчастный Григор кряхтел, потел, возводил к небесам молящие голубые глаза и последовательно манипулировал пальцами в мою сторону, пытаясь выудить из формы моих губ заветные «А», «В» или «С».

Представив обнищалый, оставшийся без коровы румынский двор его родителей с покосившимся дырявым забором и сидящим на телеге без коня старым больным отцом, я беззвучно продиктовала ему правильные ответы.

Вредная (а на самом деле педантичная, как и мой собственный Леопольд) Флюгерша молниеносно ухватилась за возможность проявить свою власть и хоть немного поставить на место обнаглевших иностранцев.

Причём из двух провинившихся пострадала почему-то я одна.

Торжествующе глядя в моё густо покрасневшее лицо, она неумолимо написала красной ручкой поперёк моих листочков «аннулировано», и мне было предложено пересдать тест завтра с другой группой.

Я сидела дома на диване, ожидая Лёвушкиного звонка, и складывала в голове мозаику слов в порядке, позволяющем хоть немного остудить неминуемые громы и молнии.

– Светушка, ты сошла с ума! Как ты могла, это же экзамен, у нас здесь всё серьёзно, и документы за деньги не купишь. Эти иностранцы тебя, если что, не пожалеют.

Это было характерно для Лео – почему-то отделять меня от общего понятия «иностранцы».

Я опять всхлипывала в трубку. Лёвушка обладал удивительной способностью подавлять мой, как мне казалось, сильный характер и навешивать при случае на меня всех собак, поучая на каждом шагу.

По счастью выручила его мама: она позвонила на городской и попросила меня отвезти её за покупками, так как её машина всё ещё оставалась в моём распоряжении.

– Всё, дорогой, целую!

Пусть пока придёт в себя.

Его мама жила одна на пенсию, которую получала по потере кормильца.

Бойкая старушка 85 лет, глуховатая, но справлявшаяся сама с домашним хозяйством, поразила меня тем, что за покупками и дорогими её сердцу цветочными горшками она самостоятельно рулила на своём «ниссан микра».

Когда мама Леопольда осторожно спускалась с лестницы, крепко держась за перила и притоптывая ногой следующую ступеньку, а потом так же осторожно усаживала себя в кресло водителя, привычно нащупывая старческой рукой ремень безопасности, я невольно вспоминала миниатюру передачи «Городок»:

– Да как же он поедет?

– А как же он пойдёт?!

Это было про неё.

Не сделаю большого открытия, если скажу, что мама желала своему сыну счастья. Поэтому к моему появлению в их жизни она отнеслась скорее благосклонно, чем скептически.

В первое же воскресенье она устроила мне смотрины на её небольшой цветочной террасе, угощая бабушек-соседок неизменным кофе. Слегка взволнованный Леопольд чинно вёл беседы ни о чём, я дружелюбно кивала головой, а мама внимательно поглядывала на реакцию старушек-подружек.

В итоге бабки меня одобрили, и между мною и моей будущей свекровью воцарились мир и дружба.

Правда, к тому, что я должна была три недели ездить на её машине, мама отнеслась, наоборот, скорее скептически, чем благосклонно. Выдавая мне ключи, она заговорщицки переглядывалась с Леопольдом, заранее предвидя возможные неприятности от «русише фрау».

И она была права! Рулить по незнакомой стране было страшновато.

Вспоминая свои поездки на папиных «жигулях» на огород и обратно, я понимала, что ездить по Германии гораздо проще – и дороги хорошие, и правила все соблюдают.

Но всё равно я тряслась всю дорогу и сопровождала свои поездки боевой пионерской «Взвейтесь кострами!»

В тот злополучный день, когда пронырливый Григор помог мне провалить экзамен, я умудрилась нарушить ещё раз.

Ехавшая впереди меня легковушка неожиданно подала влево, замигав при этом правым поворотником. Такой хитрый манёвр я не сразу распознала. Мы нажали на педаль газа одновременно, и – бац!– я увидела широко раскрытые глаза чернокожей девушки с Карибских островов.

О, только не это и не сегодня! Опять «иностранцы», и опять я виновата! Не мой день…

Улыбчивые и дружелюбные полицейские, как в кино, парой – мужчина и женщина, похожая на мужчину, – оформили протокол и выбили нам штрафные чеки.

А я получила ещё одну возможность поупражняться в немецком, пересказывая свою версию аварии по мобильнику Лёвушке, который упавшим голосом пожелал мне «хорошо добраться до дома».

«Ох, нелегко в чужой стране адаптироваться», – думала я дорогой, покрепче вцепившись в руль и не замечая подмигивающих мне дальним светом встречных автомобилей. – И зачем я всё это затеяла, в моём-то возрасте! Выгляжу наверняка как дура, неумеха. «Чего сюда припёрлась», – правильно Валера Бадер сказал, и все они так и думают.

Хочу домой!

Когда я завернула на нашу тёмную, не освещённую фонарями улицу, неясное чувство беспокойства заставило меня очнуться и оглядеться по сторонам.

Ничегошеньки не видя в темноте и пробираясь на ощупь между припаркованными вдоль дороги машинами, я вдруг поняла, что происходит! И почему они мне мигали.

Расстроенная всей этой катавасией, я уехала с места происшествия, позабыв включить в машине фонари. И теперь удивлённым взорам редких прохожих предстал Корабль-призрак, управляемый постепенно терявшей веру в чудеса, но взамен продолжавшей получать уроки жизни, «руссише фрау».

Урок третий, словами инспекторов ГБДД: «Не нарушай!»

Глава пятая. Немного о политике

Лекция продолжалась уже два часа, и «докладчик» постепенно начинал уставать.

Просто удивительно, как добрый Лео мог в одну минуту превратиться в колючего, обличающего, разделывающего под орех своих виртуальных недругов демагога.

Причём причина и следствие не играли в выступлениях большой роли, а просто наставал час икс – и поехали.

Встретив меня этим вечером, Леопольд занял позицию посреди просторной гостиной – ноги на ширине плеч, руки в боки. Я тихо сидела на диване.

В конечном счёте много от меня не требовалось – слушать и кивать покорно головой. Давно решив про себя, что его невеста, как выходец из коммунистической страны, не может адекватно оценивать эту жизнь, Лео взял на себя тяжёлый груз ответственности за моё просвещение.

Виноватой я не была, и это уже радовало.

Виноватыми были все остальные «понаехавшие», «объединённые» и «воссоединённые», так круто изменившие за последние 20 лет простую, стабильную и приятную жизнь жителей Федеративной Республики Германии.

Я понимала Леопольда. Честный, непьющий и работящий народ старался, понимаешь ли, старался. Строил, так сказать, капитализм.

А тут мы!

9 ноября 1989 года рухнула Берлинская стена, почти 30 лет разделявшая восточный и западный Берлин. И западные немцы поначалу сильно радовались своим восточным братьям. Пока