Непреодолимое желание влюбиться в своего врага - Бриджитт Найтли

Коринна что-то коротко записала.

– Разница между разрывом и растяжением едва уловимая.

– Так и есть, – ответила Аурианна. – Именно поэтому методология включает двенадцать глав о процессе измерения и оценки числовых значений.

Ученики отошли, и Коринна вернулась на свое место за микроскопом.

– Образец восемь: микроразрыв. Образец девять: потеря ундуляции. Образец десять…

Когда Коринна и Нима закончили работу, Аурианна взглянула на выводы, к которым они пришли.

– Предлагаю вам изучить взаимосвязь между видами микроразрывов и степенями тяжести повреждений. Возьмите за основу корреляцию[31] Уилкомба с поправкой Холла.

– Да, Целительница Фейрим, – хором согласились Коринна и Нима.

– А вы отметили любопытную закономерность: повреждения эписейдиальной и перисейдиальной тканей минимальны при острых травматических растяжениях?

– Кхм, нет… – ответила Коринна.

– Обратите на это внимание, – отметила Аурианна. Она повернулась к ученикам: – Вы наблюдали за ходом этого исследования с самого начала. Есть ли какие-то соображения об ограничениях, которые могут влиять на качество и достоверность исследования?

Ученики немедленно постарались оказаться как можно дальше от нее, вжимаясь в парты и сливаясь со стенами.

– Много о чем стоит упомянуть, – подбодрила их Аурианна, предположив, что они молчат от избытка идей, а не из-за их недостатка.

Остолбеневшие ученики были не в состоянии произнести ни слова, выглядя при этом как маленькие совята. Аурианна бросила вопросительный взгляд на Коринну и Ниму, которые, кажется, предпочли бы исчезнуть.

– Эээ… возможно, наш эксперимент по воссозданию растяжений в лаборатории не совсем точно воспроизводит реальные сценарии получения травм в обычной жизни, – предложила Нима. Ниме было свойственно постоянно испытывать неуверенность, но при этом она неизменно оказывалась права. – А еще мы изучали лишь ткани сейда, извлеченные из предплечий. Биомеханические свойства тканей сейда других частей тела могут оказаться иными.

– Очень хорошо, – похвалила ее Аурианна. – Дополните список. И добавьте стандартный пункт об артефактах[32], которые могут повлиять на качество гистологического исследования. Также отметьте, что биологические ткани получили повреждения вне живого тела, что, как мы знаем, оказывает влияние на эластичность.

Пока Нима и Коринна делали записи, Аурианна отпустила младших учеников. Они вежливо ей поклонились и поспешили уйти.

– Как у вас дела с переливанием сейда? – спросила Аурианна. – Я хотела бы, чтобы осенью вы прошли кадавер-курсы[33]. Мне нужно будет все подготовить в ближайшее время.

– Не слишком хорошо, – ответила Нима.

– Я взорвала дыню, – призналась Коринна.

– Вы практикуетесь каждый день? – уточнила Аурианна.

– Да, – ответила Коринна. (Нима только кивнула и чуть не заплакала.)

– Не расстраивайтесь раньше времени. У вас же даже Знаков пока нет. Лишь немногие способны контролировать сейд без Знака. Предлагаю вам обеим немного отдохнуть. Никакой практики. Две недели каникул. А потом мы начнем заново.

– Да, Целительница Фейрим, – с облегчением выдохнули Коринна и Нима.

Они поклонились и ушли.

На этом рациональная часть дня Аурианны закончилась. И настало время для иррациональной: этой ночью было полнолуние, а значит, ее ожидала встреча с Тенью.

* * *

Аурианна воспользовалась путеводным камнем, чтобы добраться до «Секстанта и химеры». Паб давным-давно закрылся, и входная дверь раскачивалась на ветру, издавая жалобный скрип.

На выцветшей вывеске извивалась химера с косматой гривой, некоторых букв названия не хватало, а сохранившиеся складывались в непрошеный призыв:

СЕКС А

ИМ

Эти слова вызвали у Аурианны негодование.

Она, шлепая по грязи, направилась к берегу пруда, чтобы там дожидаться убийцу и недоумевать, как ее жизнь превратилась в комедию ошибок.

Согласно ее данным (из сказок, в которых рассказчики потрудились дать инструкции) наилучшими местами для эксперимента в полнолуние были берега искусственных или естественных водоемов (восемьдесят девять процентов), а временем – заход солнца (семьдесят семь процентов). Название этого пруда, Уэйсдейл Фейри, упоминалось в труде по камбрийской[34] теологии: один верховный друид сумел избавить больного от черной лихорадки лишь прикосновением и импульсом сейда, и произошло это на том самом месте, где стояла Аурианна. Чудесное исцеление случилось два века назад, в день Целомудренной Луны, на заходе солнца.

Прекрасная сказка. Правда, совершенно не научная, поэтому Аурианна, устроившаяся среди болотных фиалок и похожих на кувшинки водокрасов, чувствовала себя дурочкой. Уставшей и промокшей.

Но все же был день Целомудренной Луны, солнце клонилось к закату, и, как бы глупо она себя ни чувствовала, она собиралась провести эксперимент. Как она вообще оказалась вне лаборатории, где всегда строго следовала научной методологии? И раз уж она вдруг стала методологической анархисткой[35], придется соблюдать осторожность, чтобы не пораниться. (Ограничения текущего исследования: все сошли с ума.)

Время шло. Тень опаздывал, но ее это не удивляло.

Наконец, она заметила какое-то движение у путеводного камня на другой стороне пруда, и появился он, убийца.

Весна пришла и принесла с собой потоки грязи. Тень недовольно шагал по грязи. Аурианна наблюдала за его движениями, решив не сообщать, что тропинка огибала пруд с другой стороны.

Хотя Целители и следовали принципу «Не навреди», их личные фантазии никто не контролировал, поэтому Аурианна не без удовольствия представила, как Тень поскальзывается и тонет, тем самым положив конец их общим страданиям.

К сожалению, он шагал к ней с досадной уверенностью.

Мордант не стал утруждать себя приветствием, бормоча что-то, пока пробирался через грязь.

– Почему здесь нет ни одной тропинки? Тут кто-то вообще бывал со времен падения Константинополя? Грязь тут омерзительно липкая, как глазница Одина.

Он ныл больше, чем можно было ожидать от Тени. Разве они не должны быть суровыми убийцами? Этот парень, похоже, возомнил себя булочкой с корицей.

Хотя погода и была прекрасной, Мордант не снимал капюшона. Аурианна не возражала. Она знала, что под ним скрывается – холодные глаза и язвительный рот, – и не хотела видеть ни того, ни другого.

Мордант слегка откинул капюшон, принюхался к Аурианне и сказал:

– От вас пахнет смертью.

– Я экспериментировала с тканями сейда, извлеченными из мертвых тел.

– Так и знал, – напыщенно заявил Мордант. – У меня невероятное обоняние.

Аурианна не стала указывать на то, что это единственное из чувств, которое у него осталось, ведь это прозвучало бы слишком прямолинейно.

– Это кровь? – поинтересовалась она.

– Просто пыль сражений, – пошутил Мордант.

– Ваша? – Ауриана постаралась скрыть, что она задает этот вопрос с надеждой.

– Нет, – презрительно усмехнулся Мордант. – Что за глупый вопрос.

– Неужели? Вы же получили столько ранений за время своей карьеры. Я видела доказательства.

Мордант махнул рукой:

– Воспоминания о давно минувших днях. Сейчас я почти неприкасаемый. Моя цель сегодня сделала попытку меня ранить. Но у него была лишь ложка.

– Ложка?

– Он ел йогурт, – объяснил Мордант.

– Вы… вы кого-то убили, пока он ел йогурт?

– Да. Вкусный был