Спасательный круг - Гейман

боксеры и резко вошёл, задвигавшись в своей до сих пор умопомрачительно узкой малышке и переплёл их пальцы, прижимая её руки к столу. Она зашипела от удовольствия, подмечая, что большой член — лучшее, что могло случиться с ним, учитывая ослиный характер. Сегодня быстро. Не изменяя страсти, они двигаются в такт, стонут в унисон, и она, вырвав ладонь, тянет его к своей груди, а потом и к лицу, кусаясь, чем заводит ещё сильнее. Резче, быстрее, жёстче. Ей нравится, пусть позже она и поругает себя за это, что он может вот так взять её, буквально разложив на столе и оттрахать до потери пульса, не сделав больно при этом и угадав все её желания. Телепатия это или ещё какая-то демоническая херня, но она ни разу, разве что в рамках игры, не попросила потрогать там и прикоснуться так, потому что он делал это прежде, чем она открывала рот.

— Так быстро, Делия? — простонав от блаженства, спрашивает мужчина, когда она сжимается и кричит, извиваясь змейкой. — Скорострелка.

— Сам начал быстро, — шёпотом отзывается та, пытаясь отдышаться, — чайник кипит, — замечает тучку из пара над плитой.

— Ну уж нет, сладкая, значит, сегодня дважды кончишь, — он ставит её на пол и разворачивает спиной, нагибая над столом и вновь входит.

— О Боже, Астарот, — жмурится и закусывает губу. Как пошло они выглядят, и как её это, в кои-то веки, абсолютно не волнует.

Через пару минут они оба заканчивают, и бес прижимает её к себе, привычно целуя в макушку.

— Спасибо, — мягко произносит он и заправляет прядь ей за ушко.

— Теперь опять мыться из-за тебя, — тяжело дышит Делия и прислоняется к раскалённой широкой груди лбом, нежно касаясь губами. Он не стал ни на йоту грубее с ней, заполучив, и после секса, неважно, бешеного или нежного, всегда оставался предельно внимательным. — Пожалуйста.

— Иди в душ, маленькая. Я всё сам уберу, помою и положу покушать. Тебе же капучино и тирамису, да? — тихо интересуется красноглазый, не переставая любовно поглаживать. — Здесь или в кроватку принести? — иногда он вообще носился с ней, как с ребёнком, лишь бы не задеть и не обидеть.

— В кроватку, — выдыхает ведьма.

* * *

Делия закусила губу, напряглась и нахмурилась, выводя карандашом линию на холсте. Опять не то. Ведьма сжала карандаш в руке, попыхтела, выдохнула, а потом прикрыла глаза, пытаясь успокоиться. Она развернулась к обнимающему её со спины демону и грустно посмотрела на него.

— Не моё это, — обиженно выдала девушка, — зря я попросила тебя научить меня рисовать.

— Корди, у тебя комплекс отличницы, — мягко улыбнулся мужчина и положил руку ей на щёчку, красную от досады. — Разумеется, после пары раз ничего не выйдет, но если не забросишь сейчас — начнёт получаться. Давай что-то попроще нарисуем?

— У меня никогда не начнёт, — надулась блондинка, как дитя. Она же так хотела научиться, почему всё против неё?

— Малыш, что за настрой? Скажи мне, котёнок, с какого раза я научился делать это твоё тирамису? — Астарот подцепил её подбородок, стараясь не думать о том, что она до сих пор в его одежде. Спасибо, что хоть застегнулась. — Я жду.

— …сятого…

— Громче, милая.

— С десятого! — прикрикнула ведьма.

— Ну вот, видишь. И до сих пор пытаюсь делать это лучше и лучше. А у тебя, между прочим, неплохо получилось.

Он разворачивает её обратно к мольберту с холстом, и они смотрят на вазу в пол листа. «Пизанскую» вазу, учитывая, как сильно та наклонена в бок. Тени неправильные, сама хрусталь будто в воздухе висит, ну что это такое?!

— Я знаю, о чём ты думаешь, милая, не надо так думать. Самое главное — что ваза похожа на вазу, а большего и не нужно, — шепчет на ушко Астарот и проводит большим пальцем по рисунку, собирая на него следы, а потом делает на женской щёчке две широких чёрных полосы.

— Ты что творишь?! — кричит Верховная и яростно косится на него. — Хватит смеяться!

— Ну вот, теперь ты — настоящий воин! — не перестаёт улыбаться.

Она повторяет за ним, набирая мазки себе на пальцы и тянется к нему, обе щёки полосуя.

— А ты на кота похож, — тоже заулыбалась.

Дальше в ход идёт акварель, гуашь, и в итоге они оба напоминают пёстрых попугаев. Зато она смеётся и больше не переживает. Они вместе поправляют вазу, целуются и решают вернуться к рисованию позже.

Корди сидит за столом в их комнате и изучает книги по чёрной магии. В последнее время он даёт ей очень много свободы, и заклинания, направленные на защиту, просто необходимы. Мужчина расслабленно валяется на кровати с ноутбуком, но фильм, кажется совсем не смотрит. Он думает о Делии, всегда о ней. Астарот видит, как ей тяжело даётся каждый шаг в сторону принятия его, самой себя, своих желаний и своих чувств, которые у неё всё же к нему есть. Он бесконечно рад, что теперь они ближе друг к другу, что может прикасаться к ней, когда захочет, целовать и спать с ней во всех смыслах. Но как это отразится на ведьме? Что она сама об этом думает, и что нужно сделать, чтобы не думала совсем? Очевидно, что несмотря на теплоту в их отношениях, несмотря на нечеловеческую страсть, они застряли. Вроде и близкие люди, но такие далёкие. И непонятно, что может совсем их породнить. Замуж её, что ли, взять? Так сломается же окончательно. С печатью демона исчезнет последняя надежда, если она у неё ещё есть.

Демон невыносимо устал. Если честно, будучи достаточно проработанным и мудрым, Астарот не думал, что может так вымотаться. Однако каждый раз, когда он смотрел на такую смиренную и вроде бы спокойную Делию, ему становилось непривычно больно. Мужчина всё для неё делал. Делал, делал, делал, а в ответ получал половину. И нет, её в этом винить невозможно, он знает, просто…так хочется большего. Душевности не хватает. У них сходятся вкусы, взгляды, они идеально сочетаются в постели, так в чём же дело? В Лэнгдоне? Или в том, что она изначально тут не по своей воле? Маленькая мисс была причиной, по которой он сам себя загнал в ловушку, перестал быть демоном, осел, одомашнился, и его бы это устраивало, если бы Верховная перестала устраивать качели, то отдаляясь, уходя в себя на несколько дней, а то и недель, то полностью растворяясь в нём, одаривая трепетными поцелуями, делая массаж, прижимаясь, в общем, делая всё, чтобы он довольно мурлыкал ей на ушко и позволял, что угодно.

Делия