Хризолит и Бирюза - Мария Озера

— Я направлю все силы на её поиски, Лазар, — самодовольно произнёс Ольгард. — У меня руки и уши везде, она не могла далеко уйти.

Король осторожно наклонил голову, прислушиваясь к уверенности Ольгарда. Он знал: тот всегда добивался цели, но сейчас ситуация особенно сложна. Одно дело — заключить контракт на кузена без наследников, а другое — продать врагу собственную дочь ради спокойствия и контроля территорий. Северный континент ему недостаточен, ему нужно больше. Лазар осознавал свою мощь, и люди его боялись.

И больше всего он ненавидел предателей.

Таких, как Виктор Хаасбрандт, отравивший беременную жену Лазара и в итоге убил её — Лазар не прощал. Но тот не ожидал встретить ту мощь, что собрал юный Лазар. Времена, когда Герцверд был мальчишкой побочной ветви, — лишь смутное воспоминание. Теперь он — сила, с которой считаются: каждый его шаг, каждое решение вызывают трепет. Даже те, кто когда‑то предал, теперь боятся его гнева. Для Лазара предательство — не просто разрыв связей, это вызов, требующий ответа. В его сердце тлело желание расправиться с предателем, искоренить род изменников до корней.

Он не знал, что теперь этот род связан с ним.

— Даю вам три месяца, чтобы привести её ко мне, — ровно произнёс король, поправив камзол и медленно направляясь к выходу, не спеша поправляя рукава. — В противном случае вы знаете, на что я способен.

Ольгард почувствовал, как холодный пот выступил между лопатками. На кону — не только его жизнь, но и судьба империи. Справится ли он с поставленной задачей?

Король остановился, оглянулся через плечо и с лёгкой ухмылкой добавил:

— Время не на вашей стороне.

Они вышли вместе с сыном, оставив оставив Ольгарда и Жизель одних в объятиях мрачных мыслей.

— Нам бы сейчас пригодилась эта рыжая девчонка, — раздраженно сказал Маркс, обхватывая нос ладонями. — Не рассчитали мы, убрав ее сразу, как она начала что-то разнюхивать.

— Иначе бы мы рисковали быть раскрытыми намного раньше, — отрезала Жизель, положив руку на плечо мужа. Женщина старалась сохранять спокойствие, но картина, что яркими красками заиграла перед ее глазами с распятой рыжей девушкой, сжала ее сердце до спертого дыхания. — Но что делать с Ниваром, дорогой? Они с Офелией очень близки.

Только Жизель понимала, насколько они близки.

— Надо убедить его, что она ненавидит его, — размышлял Ольгард.

— Но как мы это сделаем? — спросила Жизель, поджимая губы. — Нивар слишком умён, он не тот человек, которого легко обмануть.

— Возможно, нам стоит использовать Офелию в наших интересах, — предложил Маркс, разминая затёкшие пальцы. — Если внушим ей, что Нивар больше не интересуется её жизнью, она может сделать всё сама. Офелия всегда была чувствительной к таким вещам, — он кивнул собственным мыслям. — Мы можем пошептаться о том, что он женится. Просто нам нужно убедить её в этом — стравить их, как кошек, чтобы они сами разрушили свои отношения.

— Хорошо, у нас даже есть одна особа, которая сделает все, чтобы оказаться рядом с Ниваром, — согласилась Жизель, но в её голосе слышалось сомнение. — Но что, если Офелия раскроет наш план? Она слишком близка к Нивару, его доверие может оказаться их спасением.

— Не переживай, — уверенно произнёс Маркс. — Мы сделаем так, чтобы она думала, что это его идея. В мире манипуляций важна только уверенность.

Жизель на мгновение задумалась, рассматривая план, который только что родился в их обсуждении.

— Мы должны использовать её слабости, — сказал Ольгард, заметив её колебания. — Если она почувствует угрозу, то сама станет марионеткой в наших руках.

— Офелия всегда боялась потерять Нивара, — прошептала Жизель, не осознавая, как подталкивает Ольгарда к рождению новых мыслей.

Маркс улыбнулся; глаза его сверкали от уверенности. Жизель тяжело вздохнула — она понимала, что стоят на краю опасной игры. Их взгляды встретились: в одном читался азарт и решимость, в другом — испуг и смятение.

— А Винтерхальтеры? — внезапно вбросила Жизель. — Этот мальчишка, Лоренц, слишком любопытен; его вопросы могут привести к нежелательным последствиям.

— Можно перекинуть его фокус на что‑то другое, — пожал плечами Маркс, растянув губы в сардонической улыбке. — Николас давно просится, чтобы его убрали. Слишком много хлопот с его Нижним городом и заводами. Терплю его только потому, что не нашёл достойной замены.

Ольгард поморщился, словно размышляя о чем‑то мерзком и неприятном, и в комнате повисла ещё более влажная тишина — тишина тех, кто готовит удары в спину и уже считает их неизбежными.

* * *

Нивар стоял на причале, наблюдая, как корабль с самым близким для него человеком растворяется в снежной метели. Он считал своим долгом защищать её с самого первого дня, когда увидел — эту хрупкую, ничего не знающую о мире аристократов младшую сестру.

Сердце сжималось при каждой мысли о ней, которую уносил ветер. Она так и не заметила, как боль наполнила его грудь, когда на её лице заиграла улыбка при прощании. Для него она всегда была воплощением надежды, той светлой искоркой, что согревала душу даже в самые тёмные времена. Каждый миг рядом с ней стал настоящим подарком судьбы.

Но мир редко управляется чувствами. Он знал, что её жизнь окружена опасностями, о которых она пока не догадывается. Верховники не прощают слабости; они играют в свою игру, где ставки слишком высоки. Его долг — быть её щитом, даже если для этого придётся оставить её одну.

Прикрыв глаза, он ощутил, как холод проникает в душу.

— Дай мне время, я всё исправлю, — тихо прошептал он, понимая, что расстояние между ними теперь почти безмерно. В этом осознании таились и боль, и решимость.

Цесаревич активно переписывался со своей родной тёткой, Клементиной дез’Ален, старшей сестрой матери. Она отличалась от матери благородством и отсутствием корыстных амбиций, поэтому он без колебаний отправил своё сердце на её земли, в королевство Хайвен. Нивар знал: это решение слегка запутает его родителей и врагов, усложнив им поиск.

Клементина, обладая природной грацией и мудростью, стала для Нивара не просто теткой, но и надежной опорой. Его письма, полные мечтаний и надежд, находили в её ответах теплоту и понимание. Она делилась историями о своих путешествиях по королевству Хайвен, описывая живописные пейзажи и простых, но добрых людей, населяющих эти земли. Каждое её слово наполняло Нивара вдохновением и стремлением к свободе.

В то время как его родители заботились лишь о политических интригах, Нивар погружался в волшебство её слов, словно раскрывающихся крыльев на горизонте. Его чувства к Клементине