Вы (влюбитесь) пожалеете, господин Хантли! - Екатерина Ильинская

— Нет! Ты что, вдруг оно выпрыгнет! Или броситься и укусит? Может, оно и не ядовитое, но это не значит, что неопасное.

— Опасное тебе бы не оставили, — отмахнулась от моих слов подруга. — Так-то и котик поцарапать может, но ты же не считаешь котиков опасными? Не считаешь же, правда? — Во взгляде Ники, обращённом ко мне, плескалось подозрение, а я устыдилась.

— Котики милые и пушистые, — всё же попробовала возразить я.

— Коббарра тоже пушистая. Она даже так называется. Ну, хочешь, погадай, что со мной будет, когда я открою ящик? Если там проблемы, то открывать не будем.

Предложение Ники было здравым, и я отругала себя за то, что не догадалась сама. Гадать было не на чем, кофе заваривать некогда, и я решила обратиться к одной из самых простых гадальных техник.

— Дай монетку.

— Что-то вроде, позолоти ручку? — хихикнула подруга, но к стойке сходила и принесла даже не одну, а целую россыпь мелких монет. — Держи.

Я взяла медяшку и подбросила её. Невысоко, чуть выше уровня глаз. Бок блеснул в солнечных лучах, и эта вспышка расцветила для меня линии будущего — обычно не видимые, но сейчас весьма ощутимые.

— С тобой всё будет в порядке. — Монетка упала на стол, а я озвучила свой вердикт.

Ника потянула за крышку. Через секунду мы смотрели на белую пушистую змею, свернувшуюся кольцами в тесном пространстве, и глядящую на нас грустными глазами.

— С-с-с-ш-ш-ш, — прошипела она. На секунду показался длинный раздвоенный язык.

— Мамочки, — вырвалось у меня. Я всегда боялась змей.

— Какая милая, — одновременно произнесла Ника. И погладила коббарру. Она. Её. Погладила! Змея мурлыкнула в ответ. Как котик!

Я потрясла головой, сомневаясь в собственной нормальности. Может, Ошур лишил меня разума? Но всё выглядело вполне привычно, кроме мурлыкающей змеи, которую гладила Ника.

— Потрогай её, она такая хорошенькая. И ласковая.

Ника схватила мою ладонь и, пока я не успела воспротивиться, положила на белую змеюку. Я не завизжала. Чудом, но не завизжала. Наверное, потому, что на ощупь коббарра действительно была похожа на котика. Может, шерсть была чуть жёстче, но в остальном большой разницы не было.

— С-с-с-ш-ш-ш… — Запястья коснулся раздвоенный язык, и я отдёрнула руку. Потёрла. Посмотрела в грустные глаза с вертикальными зрачками.

— Может, оставишь её себе? — Ника снова начала гладить коббарру. — Она же прелесть.

— А может, ты оставишь её себе? — с надеждой спросила я. — Раз она тебе так нравится…

— У меня Диди. Боюсь, она не поймёт. — Ника посмотрела на колибри, зависшую рядом и с интересом рассматривающую змею. — Оставь. Будет у тебя фамильяр. Самый что ни на есть ведьмовской.

— Исключено. — Я встала, отряхнула юбку от несуществующих крошек и решительно захлопнула ящик, игнорируя протестующее шипение змеи и укоризненный взгляд подруги. — Отдам в питомник.

— Ну, как знаешь, — расстроилась Ника. — Но, может, ваша встреча — воля Ошура? — Она лукаво улыбнулась. Вот хитрая какая — знает, как заронить во мне сомнения. Но я упрямо отбросила эти мысли.

— Помимо воли Ошура есть ещё и моя воля. И несколько вероятностей будущего. Я выбираю ту, где никакой коббарры у меня в доме нет.

Ника вздохнула, поправила причёску и грустно улыбнулась. А я поблагодарила её за всё, подняла не самый лёгкий ящик и пошла на выход. План был такой: зайти домой за документами для мэрии, оставить записку на случай, если во время моего отсутствия привезут мебель, отнести змею в питомник и подставить подпись в ратуше на документе об открытии гадального салона. Несмотря на все происшествия, затягивать я не собиралась. Расставлю вечером мебель и завтра начну работу.

До дома я добралась без происшествий и обнаружила, что мебель уже привезли — улицу перегораживал крытый фургон, а возле моей двери мялись извозчик и, видимо, грузчик. Что ж, это было даже лучше, чем беспокоиться о доставке и просить Бруно Верса проследить за тем, чтобы всё занесли в дом.

Я поздоровалась, открыла дверь и показала, где поставить мебель. Ящик с коббаррой задвинула в угол, предварительно проверив, что крышка плотно закрыта, и змея не сбежит снова, пока я хожу за документами. Всё было подготовлено ещё нотариусом, и никаких проблем с этой стороны я не ожидала. Зря, конечно. Мой опыт взаимодействия с чиновниками Фаренли сильно отличался от бюрократической системы такого большого города, как Рейвенхилл, но я всё же надеялась на лучшее, хотя и тревожилась о том, как всё пройдёт в мэрии.

Заодно поискала в «Вестнике» информацию о питомниках, но не обнаружила ничего, кроме живодёрни. Нет, я не была настолько жестока, чтобы обрекать коббарру на смерть. Помнится, про питомник всё же что-то было. Было же…

Я потянулась за тетрадью, куда записывала предсказания, полистала страницы и вспомнила. Ремонт карет! В редакции, видимо, перепутали адрес, а карты показали, что там питомник. То, что нужно!

Быстро отыскав объявление, я переписала номер дома на листок и успокоилась относительно судьбы коббарры. В питомнике о ней точно позаботятся, а я буду спокойно спать по ночам.

Оставалось только записать в тетрадь предсказание, сделанное в кофейне, и идти проверять, что там с моими стульями и креслами. Так я и поступила.

Мебель занесли и расставили быстро. Не прошло и часа, как дом перестал казаться таким пустым и нежилым. А главное, я теперь могла сидеть не только на кровати! Никогда бы не поверила, что наличие кресла подарит мне столько счастья. Но сегодняшний день уже побил все рекорды по странным поводам для радости: появление и помощь Хантли, раннее открытие отлова, теперь вот кресло. А самой большой радостью будет избавиться от змеи! В голову пришла неожиданная идея, и я обратилась к мужчинам:

— Господа, а вам, случайно, не нужен экзотический питомец? — Я добавила в голос вдохновения, чтобы заинтересовать возможных избавителей. — Очень редкий, очень красивый, совершенно необременительный, — мысленно я понадеялась, что это так и есть, — и неядовитый.

Мужчины, до этого с интересом меня слушавшие, помрачнели.

— Змея, что ли? — спросил старший из них.

— Миларская пушистая коббарра, — уверенно ответила я. — Вот тут — в ящике. Можете посмотреть.

Старший подошёл, опустился на корточки и откинул крышку.

— Это змея, — сказал