Пепел. Гори оно все... - Весела Костадинова

- Пап, все как всегда на высоте, - улыбнулся Артур.

— Твоя заслуга, — коротко кивнул Ярослав, как ни в чём не бывало. Его тон был ровным, но, повернувшись к Альбине, он сделал лёгкую, почти театральную паузу. — Понравилось, Альбина... Григорьевна?

Он произнёс её имя медленно, с лёгкой интонацией разрешения — будто намеренно подчеркивая, что её присутствие здесь абсолютно легитимно.

— Да… — выдохнула Альбина, вынужденная поднять на него глаза. Но в тёмных глазах уже не было ни жара, ни той обжигающей ласки, что пронзила её несколько минут назад.

Теперь там царила ледяная, безукоризненная вежливость.

— Видел, во что вы превратили наши соцсети, — произнёс он чуть небрежно и протянул ей бокал шампанского. Его пальцы коснулись её руки — мимолётно, почти невинно, но этого краткого прикосновения хватило, чтобы сердце Альбины снова сжалось в болезненный спазм инстинктивного страха.

— Впечатлён, — добавил он, глядя прямо на неё.

И она вдруг поняла: он говорит искренне. Ни грамма фальши, ни намёка на игру в его голосе не было.

— Спасибо... — ответила,стараясь сохранить ровный тон.

Ярослав позволил себе легкую усмешку.

— Только помните, Альбина, — сказал он чуть тише, — мы всё-таки застройщики, а не социальная служба.

Он говорил просто, но в его голосе проскальзывала мягкая насмешка, и в уголках глаз вдруг мелькнули искры настоящего веселья.

— Мои юристы уже мозг мне проели, уточняя, кого благодарить за вас, — добавил он, делая вид, что ворчит.

Артур засмеялся, искренне и громко, словно хотел снять напряжение.

— Хватит, пап, — усмехнулся он. — Ты доволен, а поэтому приструни своих юристов — они те ещё лодыри.

Альбина впервые за вечер позволила себе перевести дыхание. И даже уловила между двумя мужчинами нечто похожее на молчаливое взаимопонимание, скрытое за легкими подколками.

Но внутри неё всё ещё горело эхо того взгляда, которым Ярослав ласкал её несколько минут назад — эхо, которое никуда не исчезло, а только пряталось в тени его вежливой улыбки.

- Пап… - тихо обратился к нему Артур, словно напоминая о чем-то.

Ярослав снова улыбнулся.

- Альбина, любите пафосные, занудные, скучные дни рождения мужчин в возрасте? – заметил он, пряча улыбку за бокалом шампанского.

- А… - растерялась Альбина. – Простите… не была ни разу….

- О боже! Обязательно превращать это в цирк, пап? - фыркнул Артур.

- Нет. Но реакция бесценна, сынок, - он перевёл взгляд на Альбину — ровный, вежливый, чуть теплый, без прежней хищной тяжести. Теперь в его глазах было уважение, легкая, едва заметная насмешка — ничего более.

— Тогда, — продолжил он уже официальным тоном, — интереса ради и опыта для, Альбина, приглашаю вас в следующую пятницу на моё мероприятие. Встретите там много интересных людей... ну и, возможно, поможете моему сыну чувствовать себя чуть свободнее.

Тон был безупречно корректным — ни намёка на двойное дно. Только короткая, дипломатичная улыбка, какая полагается человеку его статуса.

Щеки Альбины вспыхнули огнем – она не ожидала подобного приглашения, но отказать Миите возможности у нее не было. И об этом знали все трое. Поэтому она лишь улыбнулась.

- Буду рада.

- Отлично, - Ярослав уже утратил интерес к ним. – Все, отдыхайте оба, мне пора продолжить переговоры.

И с этими словами Ярослав, ни разу больше не оглянувшись, спокойно ушёл прочь, растворяясь в толпе. Альбина облегченно выдохнула.

11

Они вышли в ночную прохладу тёплого июня, вдыхая свежий воздух. Артур улыбался, его светлые глаза смотрели на спутницу с радостью и теплотой.

Альбина чувствовала легкую усталость после вечера, но близость Артура, его тепло, его улыбка словно давали ей заряд энергии. Где-то в глубине души она совершенно не хотела, чтобы этот вечер подходил к концу, хотя время было уже хорошо за полночь.

Они остались до конца презентации, а после – поужинали в компании коллег. Никто уже не сомневался в их отношениях, но к счастью никто ничего и не говорил, хотя пару недовольных и завистливых взглядов Альбина на себе словила.

— Ну что, устала? — тихо спросил Артур, когда их машина плавно неслась по тёмным, пустым улицам ночного города.

— Немного, — призналась Аля с лёгкой, чуть виноватой улыбкой.

В машине повисло неловкое молчание, заполненное лишь мягкими аккордами спокойной музыки, льющейся из радио. За окном проплывали редкие фонари и пустые перекрёстки.

Альбина теребила край своего клатча, собираясь с мыслями, и наконец, решилась:

— Артур... Возможно, ты поспешил с приглашением… на день рождения Ярослава Геннадьевича. Я всё-таки твоя подчинённая, и…

Артур молча затормозил в одном из узких переулков, где одинокий фонарь отбрасывал на тёмный асфальт размытые золотистые пятна. Вокруг царила тишина — только где-то вдалеке доносился шум редких машин. Он повернулся к ней, его взгляд был серьёзен, сосредоточен, но в нём не было ни упрёка, ни раздражения — только глубокая уверенность и странная, немного тревожная нежность.

— Аля, — сказал он тихо, шёпотом, не пугая, скорее констатируя факт, — уже в понедельник вся компания будет знать о том, что мы встречаемся. Ты правда думаешь, что о сегодняшнем вечере никто не расскажет?

Альбина почувствовала, как в груди всё сжалось. Но она собрала всю свою волю в кулак. Нельзя было отступать. Она набрала полную грудь воздуха и, подняв голову, прямо посмотрела ему в глаза — в эти такие родные, светлые глаза, которые в этот момент были полны надежды.

— Артур, послушай, — голос её дрожал, но она взяла себя в руки. — Я допускаю, что нравлюсь тебе... Что, возможно, стала тебе интересна. И я благодарна за сегодняшний вечер, за эту сказку, за твоё тепло. За то, что рядом с тобой я почувствовала себя живой. Но услышь меня, пожалуйста!

Она судорожно вздохнула, боясь потерять эту хрупкую связь между ними.

— Служебные романы никого ещё до добра не доводили. Я — твоя подчинённая. Твой отец — один из самых влиятельных людей в городе и в области. У тебя есть всё, Артур, всё, о чём другие только мечтают. Деньги, имя, уважение. Тебе открыты любые двери.

Она замолчала на секунду, с трудом подавляя подступающий ком в горле.

— А я... — её голос дрогнул, но она не позволила себе сдаться, — я другая. Совсем другая. Мне нужна эта работа, мне нужна эта должность. Я не могу позволить себе