Её ванильное лето - Оксана Хващевская

— Никто, конечно. Но мне почему-то кажется, что ты не так плоха и потеряна, как хочешь казаться! — совершенно спокойно ответил он.

— Говорят, если кажется, креститься надо!

Сафронов взял и перекрестился. Машка засмеялась и покачала головой.

— Ты же актриса, не так ли? — продолжил он. — И думается мне, неплохая актриса, раз так здорово умеешь притворяться!

— Да нет, то, что я актриса, к тому, какая я есть, не имеет никакого отношения! Просто я живу так, как хочу. Общаюсь с теми людьми, которые мне приятны и близки. Делаю что хочу. Разговариваю и отношусь к окружающим меня людям так, как они того заслуживают. Вот и все! — девушка развела руками и двинулась к выходу. — Ладно, мне пора. Поговорили и хватит. Девки решат, что ты тут уже прибил меня!

— Ты невыносима, заносчива, взбалмошна и невоспитанна! — медленно произнес Сафронов, как-то странно глядя на нее.

Маша промолчала в ответ. Спорить и препираться с ним стало не интересно, и ей хотелось просто уйти. Остановившись перед ним, девушка лишь слегка приподняла брови, давая понять, что ему следует отступить и дать ей выйти. И это лучшее, что он может сделать в данный момент. Она стояла перед ним, бесстрашно вскинув голову и сжав губы. С видом юной принцессы, ожидающей безропотного исполнения ее воли. Весь ее вид был вызывающе высокомерен. И девушку совершенно не волновало, что перед ней не глупые девчонки, ее родственницы, а взрослый мужчина, старший на целых десять лет.

Вот только Сафронову было не все равно. Она задела его самолюбие. Ее величество королева Мария! Она бросала ему вызов? Что ж, он его принимал!

Не сводя глаз с ее лица, он поднял руку и убрал со щеки выбившуюся из косы рыжую прядь волос. Его теплые пальцы как бы невзначай коснулись ее щеки, изгиба плеча, прошлись по руке. Машка вздрогнула от неожиданности и шире распахнула светлые глаза в обрамлении пушистых ресниц. Она хотела что-то сказать, оттолкнуть его, отступить, убежать, но его чуть шероховатые пальцы, легкие, нежные прикосновения к коже и завораживающий взгляд неведомой силой заставляли ее оставаться на месте и смотреть в его глаза. В них отражался, проникая сквозь щели в двери, солнечный свет, и они уже не казались темными, а, наоборот, светлыми и прозрачными. Почти невидимые золотистые пылинки, танцуя в воздухе, касались его ресниц, как будто теряясь в них, зачаровывая…

В зеленом омуте ее глаз не было испуга или угрозы, как и не было насмешки или презрения. Нет, в них поочередно сменяли друг друга растерянность и напряжение и появлялось некоторое удивление. Она чувствовала, как мурашки бегут по коже, а где-то глубоко внутри рождается мучительное томление… Нежность его прикосновений и магнетизм глаз в какой-то момент заставили девушку позабыть обо всем на свете. Были только его глаза, и они приближались…

Горячее дыхание коснулось ее губ, заставив их беспомощно приоткрыться. Сафронов целовал ее нежно и неторопливо, как бы исследуя и пробуя на вкус. Завораживая и увлекая, он все дальше уводил ее в неведомый мир нежной чувственности, страсти и желания. Мир, в котором Машка никогда прежде не была.

В какой-то момент что-то случилось с ней и заставило прижаться к нему ближе, позволив его рукам коснуться ее обнаженных плеч, спины… Но наваждение прошло так же неожиданно, как и обрушилось на нее.

Тяжело дыша, Маша вырвалась из его рук и вытерла тыльной стороной ладони рот. Ее била дрожь, а в душе росло раздражение. Господи, ну и дура же она! Нашла с кем целоваться!

— Им наверняка будет интересно узнать некоторые подробности того, что здесь сейчас произошло! — зло сказала Машка, не глядя на Сафронова.

— Думаешь, все так болезненно любопытны, как ты? — усмехнулся он.

Лигорская, понимая, что еще секунда — и она просто не совладает с собой, отвернулась и бегом бросилась вон. Рядом с сараем никого не было. Родственницы все так же продолжали полоть картошку, и до нее донеслись их голоса и смех.

Девушка чуть не заплакала от досады.

Глава 8

Маша вихрем влетела в дом, едва не сбив с ног мать.

— Маша, ты куда несешься? Что случилось? Вы уже пропололи картошку? — тут же поинтересовалась Вера Михайловна.

— Почти! — только и ответила девушка, даже не остановившись.

— А куда ты бежишь? Где девки? Маша, ты слышишь меня? Пойди и помоги тете Наташе на кухне! Через несколько часов начнут собираться гости, а мы вообще не успеваем… — вслед ей тараторила Лигорская-старшая.

— Извини, мама, но у меня другие планы! — ответила девушка и закрыла створки дверей, не желая слышать того, что неслось ей вслед.

На ходу развязав веревочки бикини, Машка бросила его на кровать и, стащив со стула свежую футболку, быстро ее натянула. Под кроватью нашла носки (не совсем свежие, ну и пусть), сунула ноги в кеды, зашнуровала их, взяла из-под подушки ключи и, чтобы избежать еще одну стычку с мамой, выбралась из дома через окно.

Это походило на бегство, но Маше сейчас нужно было что-то безумное, сумасшедшее — в противовес тому, что произошло между ней и Вадимом и осталось на губах. К ее великому облегчению, в сарае уже никого не было, поэтому девушка беспрепятственно стянула со своего спортивного мотоцикла брезентовый чехол, бросив его прямо на землю, прошлась ладошкой по приборной доске и выкатила мотоцикл во двор.

Маша купила его на деньги, которые ей заплатили за первые съемки. Мама скрипела зубами от досады, а она невероятно гордилась собой и своим приобретением, с удовольствием гоняя на нем по городским улицам и уезжая за город. Мощь и скорость спортивного мотоцикла были близки девушке, дарили невероятное ощущение свободы. И сейчас ей как никогда хотелось того самого ощущения, когда ветер бьет в лицо и от скорости захватывает дух.

Выкатив мотоцикл на улицу, Машка повернула ключ зажигания и ударила по газам. Она не стала даже шлем надевать, наслаждаясь бешеными потоками воздуха, бьющими в лицо, и ветром, который свистел в ушах. Промчавшись по дороге, она, не сбавляя скорости, вписалась в поворот и, оставляя за собой облако желтой пыли, понеслась по гравийной дороге к соседней деревне. Проезжая мимо кладбища и развалин старой фермы, Лигорская, не удержавшись, обернулась. Она не собиралась сюда, даже не помышляла об этом, когда так стремительно убегала из дома. Она хотела лишь развеяться и вернуться, но…

Долетев