Держаться за звезды - Анна Есина

содержимым, ведь буквально вчера Слава под завязку набил холодильник продуктами, Яна перенесла поклажу в зал. Парень снял верхнюю одежду и потащил в прихожую, а девушка поспешила накрыть на стол. Вынула из буфета тарелки. Тут с брямканьем ожил дверной звонок. Яна вздрогнула, выронила посуду, та приземлилась на пол. Оба тёмно коричневых блюдца из прозрачного стекла лопнули, разделившись на две равные части. Сердце ёкнуло, сжалось в комочек от тянущего предвкушения чего-то нехорошего. Захотелось попросить Славу не открывать дверь, не впускать того, кто за ней находится. На ум пришли мысли о Римме Борисовне. Каким-то образом эта жуткая женщина узнала, где скрывается невестка, выследила её и пришла довершить начатое.

  Но на лестничной площадке не оказалось никаких женщин, там стоял мужчина. Высокий и худой, последнее не смогла скрыть даже объёмная зимняя одежда. Куртка из черной дубленой кожи, ушанка на собольем меху, громоздкие ботинки с металлическими носами, что смотрелись угрожающе. Лицо восково бледное с резко проступающими чертами. Тонкие губы, острый нос, похожий на птичий клюв, впалые щёки, но над всем этим довлели глаза. Синие, непропорционально большие, сияющие и глубокие, словно полноводные озёра в ночи, поверхность которых мерцает и переливается под светом луны, они завораживали, притягивали взгляд, затем впивались в тебя, точно зубы хищника в горло добычи, и уже не отпускали.

  - Я Александр, - произнёс он низким, скрипучим голосом, и был тут же приглашён внутрь.

  Ещё до того, как он озвучил своё имя, Яна поняла, что пред ней тот самый автор сообщения, отосланного со странного номера, состоявшего из сплошных единиц.

  Гость вошёл, вернее протиснулся между Яной и Славой, как бы нарочно разделив их при этом. Стянул с головы шапку, вынул пуговицы из петлиц куртки, снял обувь. Всё это проходило под аккомпанемент траурного молчания.

  - Тот самый Александр? - запоздало решил внести ясность Слава, принимая у мужчины одежду и устраивая её в шкафу.

  - Да. Вы уж простите меня за наглость, что явился без приглашения.

  - Да чего уж там, - махнул рукой хозяин квартиры и предложил всем пройти в зал.

  Яна и Слава сели на диван, Александр устроился напротив на принесённом из кухни стуле.

  - Кто вы? - набралась смелости спросить девушка и тут же устыдилась своего писклявого, смертельно испуганного тона.

  - А как бы ты сама ответила на этот вопрос? - услышала она, выставив мысленную галочку на том, что к ней он обращается на "ты". Но они не были знакомы. Столь колоритного и яркого персонажа она бы непременно запомнила. Слишком он был... она никак не могла подобрать нужного слова. Яркий? Обаятельный? Фееричный? Нет, он напомнил ей саму себя.

  Сегодня утром она осмелилась посмотреть в зеркало, впервые за два года. И увиденная в отражении картина никак не выходила из головы. Да, она ожидала изменений, знала, что похудела минимум вдвое, что постарела лет на десять и теперь выглядела старше своего истинного возраста. И все её опасения подтвердились. От былой привлекательности не осталось и следа. Обвисшие уголки губ говорили об отсутствии радости в её жизни. Ввалившиеся щёки свидетельствовали в пользу недоедания. Складочки в уголках глаз и у крыльев носа в скором времени обещали углубиться и обернуться полноценными морщинами. Чёрное пятно, тянущееся от мочки уха до основания плеча, напоминало, через какие круги ада ей довелось пройти. И глаза, жуткие, огромные, нефритово-зелёные, сверкающие, будто неоновые вывески, они были один в один, как у молодого человека напротив. Разнились лишь оттенки радужной оболочки.

  - Ты такой же, - с уверенностью сказала Яна.

  Температура в комнате понизилась на несколько градусов, как ей показалось. Кожа покрылась мурашками. Волоски на всём теле зашевелились, словно под одеждой у неё забегали полчища муравьёв.

  - Ты об этом? - Саша оскалил зубы в диком подобии улыбки, закинул одну длинную и худую ногу на колено другой и театрально щёлкнул пальцами, вздёрнув напряжённо выпрямленный указательный палец. На его кончике появился изломленный жёлтый язычок. Слава ойкнул от неожиданности. Гость удивлённо посмотрел на него и тут же перевёл взгляд на Яну, в нём читалось осуждение.

  - Ты не сказала ему, - он покачал головой, погасил огонь, сложил ладони домиком и прижал к подбородку. - Напрасно, он один из немногих, кто способен понять. Ведь не ты выбрала его, это сделала твоя сила. Она доверилась ему, доверила тебя - то самое ценное, без чего она не может существовать, твое тело. Но ты не рассказала ему, кто сделал это с тобой. Не рассказала об этих людях. Ты покрываешь их? Находишь им оправдание? Нет, - он вновь осклабился, и на лице появилось одобрение, - ты оставила их для себя. Десертное блюдо для алчущей мести. Как ты планируешь это сделать? Сжечь их, медленно поджаривать на огне, чтобы слышать их крики, их мольбы, видеть, что они мучаются. Ты жаждешь искупления. И плевать, что пострадают невинные! Твоя правда важнее, твоя боль сильнее боли толп людей, лишь твоё горе имеет место быть...

  Он говорил ужасные вещи, и его голос: искушающий, подталкивающий к действию, повелевающий, звучал уже не только в голове. Он бурлил в крови, раскатистым эхом проносился по всему телу, воспламеняя изнутри. Всё то, чего она так боялась, те чувства, что снедали её, те мысли, которые она прятала, которых страшилась, из-за которых до сих пор не осмелилась переступить порог этого дома, выйти на улицу... Все это всплыло на поверхность. А главное, она перестала контролировать себя, утратила нить, что сдерживала сидящее внутри нечто. Даже близость Славы - то единственное, на что она научилась полагаться за эту неделю - не успокаивала. В центре комнаты, под потолком, аккурат возле люстры, стал надуваться огненный шар. Сначала едва заметный, размером с песчинку, он в считанные секунды преобразился в шар величиной с теннисный мяч, затем увеличился вдвое, втрое, вчетверо.

  - Слава, Вас не затруднит оставить нас наедине?

  На плечо легла чья-то рука, жар её, будто живой и пульсирующий, проник сквозь ткань рубашки и ласково коснулся кожи.

  - Выпусти это, выпусти из себя, ты не можешь вечно жить в страхе, чураться собственной тени. Тебе внушили ложное чувство необходимости контролировать свою силу, держать её на цепи. Не делай этого, дай ей волю.

  Она понимала, чего он хочет, чего ждёт от неё. И подчиниться было так просто. Она сделала глубокий вдох, прижалась щекой к Сашиной ладони, зная, что это придаст ей уверенности, и мысленно отпустила огненный шар, позволила ему