10000 миль, чтобы найти тебя - Мерседес Рон

многие британцы, он, скорее всего, осознает, что кто-то хотел избавиться от твоего отца и его наследника. Возможно, этим кем-то является человек, который сейчас руководит фармацевтической компанией».

«Если то, что я выяснил, – правда, и я готов поспорить на что угодно, что так и есть… Николь, ты была бы законной наследницей империи Лейтон, ты это понимаешь? Все было бы твоим».

Я с силой закрыла глаза, пытаясь выбросить его слова из головы.

«Все было бы твоим».

Все… Что «все»? Мне ничего не хотелось, только вернуться к своему дяде и родителям, мне хотелось жить спокойно, я не хотела ничего требовать, я не хотела ничего…

В последнем сообщении, которое мне отправил Алекс, говорилось следующее:

Мне бы очень хотелось снова услышать твой голос, даже если только по телефону, Николь. Понимаю, те открытия сильно ранили тебя, и отчасти это привело к тому, что ты больше ничего не желаешь слышать обо мне. Я больше не буду беспокоить тебя, поскольку уважаю твое решение жить так, как ты жила до сих пор… Не всем из нас дано смотреть правде в глаза, к тому же твое место там, на Бали.

Я буду скучать по твоей компании, улыбке и по ощущению твоих губ.

Желаю тебе всего наилучшего.

Я ничего ему не ответила.

Не смогла.

Даже не рассказала ему о своем дяде, мне не хотелось подкармливать монстра, который начал расти внутри меня и так и норовил уничтожить все на своем пути.

Чтение о том, что он скучал по моим губам, пробудило во мне желание, которое долго дремало с тех пор, как умер мой дядя. Я даже не могла фантазировать о своих последних воспоминаниях об Алексе, о том, как мы вдвоем гуляли, держась за руки, среди рисовых полей, о его поцелуях украдкой каждый раз, когда выпадала такая возможность, не теряя времени даром, потому что времени у нас как раз-таки и не было.

Несколько раз мне доводилось просыпаться с колотящимся сердцем, с похороненными воспоминаниями о его руках, что ласкали мою кожу, о его языке, заставляющем меня вздрагивать, и о наших телах, слившихся в единое целое и заставляющих нас достигать необъяснимого и невероятно захватывающего удовольствия.

В такие ночи я ворочалась, вся в поту, терлась о простыни, мое тело искало в складках моей одежды возможность найти хоть какое-то воспоминание, прося мои руки, все так же во сне, повторить то, что его руки делали со мной так много раз наяву. Но это было не то же самое. Его прикосновения словно все еще присутствовали на моей коже, недаром говорят, что у тела есть память, потому что мое помнило каждую складочку, каждый уголок и сантиметр, к которому он прикасался. Я могла бы нарисовать карту маршрута его губ по моему телу. В конце концов все заканчивалось тем, что я была возбуждена и расстроена, испытав глубокую ностальгию по той связи, что привела в столь неожиданные для меня места.

Но все это заканчивалось… стоило мне включить свет. И мне приходилось напоминать себе, что это был сон. Даже когда он на самом деле был здесь, на острове, это все равно был сон. Вот как мне следовало думать об этом, если мне хотелось двигаться дальше. Я не могла думать о нем. Это случалось только в моем подсознании и в те периоды, когда моя голова абстрагировалась от трагедии и выбирала пути, по которым я запрещала ей ступать.

И вот наконец я вернулась к своей жизни, работе, к своим животным, к занятиям йогой, но мне так и не удалось забыть о том, что произошло. Мой разум и тело готовились, даже когда я сама того не подозревала, к тому моменту, когда мне удастся набраться смелости и взглянуть правде в глаза.

Через месяц после смерти дяди моя бабушка попросила меня помочь упаковать его вещи в коробки, навести порядок в доме и выбрать, что мы раздадим, а что оставим себе на память. Она совсем не выглядела так, будто была в состоянии оставить все позади, и именно поэтому я пришла, чтобы помочь ей принять трудные решения.

Было нелегко войти в комнату дяди, вторгнуться в его личную жизнь и выбрать, что оставить, а что выбросить или пожертвовать, учитывая то, каким он всегда был скрытным. Будто делаю что-то не то, я чувствовала себя маленькой девочкой, которая решила нашкодить, осознавая, что, если меня поймают, меня будут ожидать последствия.

В его ящиках было множество конвертов, счетов, писем от друзей… Я даже наткнулась на письма от его девушки, с которой мне так и не довелось познакомиться. Было трудно обнаружить в моем дяде Кадеке черты, о которых мне не было известно и которые уже никогда не увижу в нем. Например, он хранил сигары у себя под кроватью, несмотря на то что клялся нам с бабушкой, что бросил курить больше года назад. Я с тоской улыбнулась и потянулась за сигарой, чтобы вдохнуть ее аромат. Он тоже так пах… очень характерный аромат. Мне показалось забавным, что то, что я всегда критиковала и ненавидела, в тот момент заставило меня почувствовать себя ближе к нему.

Я спрятала несколько штук в карман, ничего не сказав бабушке, зная, что, увидь меня дядя в этот момент, он бы наверняка закатил глаза. На третий день разбора вещей я нашла кое-что, что заставило мое сердце забиться сильнее. Ко мне пришло осознание того, что это нечто особенное, стоило мне увидеть почерк, и еще задолго до того, как убедилась, что письмо написано на английском.

В письме было написано:

Дорогой Кадек,

Отрадно слышать, что нам удалось так быстро прийти к соглашению, которое устроит обе стороны. Я понимаю, почему ты не хочешь, чтобы твоя племянница подвергалась воздействию жизни, которая, несомненно, сделала ее такой, какой мы не хотим ее видеть.

Я согласен с тобой касательно того, что Николь будет лучше и безопаснее жить с вами, вдали от хаоса, который творится здесь, в Лондоне, и из которого ее было бы очень трудно вывести, если бы в конечном счете мы решили воспитывать ее в Англии.

Тебе необходимо понять следующее: Николь не может вернуться в Британию.

На тебя возлагается полная ответственность за то, чтобы заботиться о ней и держать ее подальше от всего этого. Мне бы не хотелось узнать, что те, кто убил моего брата, возможно, точно так же расправятся с моей единственной племянницей.

Я предупреждал Джейкоба о том, что это произойдет, и, к сожалению, оказался прав. Я начну расследование,