Опальная жена генерала драконов - Эйси Такер

Боги, почему вы так несправедливы? За что мне это все? Чем я провинилась?

─ Госпожа, ─ голос Фрины звучит слишком неожиданно, и я вздрагиваю.

Совсем не заметила. Как она вошла.

Она бережно подхватывает меня под руки и пытается поднять на ноги:

─ Не стоит вам сидеть на полу, еще застудитесь.

─ Да какая уже разница, ─ безразлично отвечаю и перевожу взгляд на служанку. ─ Ты пришла помочь мне собрать вещи?

─ Да, господин Арэн отдал такой приказ, ─ качает она головой и поджимает губы. ─ Я бы хотела поехать вместе с вами, быть рядом… Но господин сказал, что с вами не будет слуг.

Вот как. Мало того что Арэн отправляет меня в место, полностью оторванное от внешнего мира, так еще и обрекает на полное одиночество. Как же это бесчеловечно!

─ Я попыталась настоять на том, чтобы поехать с вами… ─ продолжает Фрина, а я качаю головой.

─ Тебе это не нужно, Фрина. Там у тебя не будет никакой жизни, а здесь… Здесь хоть что-то будет происходить. Может, встретишь кого-то, выйдешь замуж…

─ Госпожа, ─ всхлипывает Фрина, и ее подбородок дрожит. ─ Мне так жаль вас. Вы не заслужили этого!

─ Что поделать, ─ грустно улыбаюсь я. ─ Значит, такова моя судьба...

***

Прогорающая свеча с треском тускнеет и дрожит, едва освещая мою комнату. В доме почти все стихло, но все еще доносятся редкие звуки с первого этажа еще неспящих слуг.

Это последняя ночь в доме моего мужа и последний день моей прежней жизни. Как раньше уже никогда не будет, и едва ли я могу думать об этом в положительном свете.

Я так хотела поговорить с Арэном, попытаться вымолить у него менее суровое наказание, чем он придумал. Я даже не собиралась больше оправдываться и обвинять Верану. Просто хотела предпринять попытку сделать свою жизнь чуть лучше не такой невыносимой, какой решил наградить меня муж.

Но он даже не позволил мне войти в его покои. Приставил охрану, которой дал распоряжение никого не впускать. Но, думаю, что на самом деле он велел не впускать только меня.

С одной стороны, я могу понять его чувства. В его глазах я ─ убийца его ребенка, а у меня нет ни единого доказательства, чтобы убедить его в обратном.

Но, с другой стороны, Арэн все же мог бы избрать для меня менее суровое наказание. Я ведь все еще его жена, его истинная. Но раз он готов отречься от меня, от нашей связи и заслать на другой край мира, то почему бы просто не отпустить?

Хотя ответ я и сама знаю. Развод невозможен, а отпустить в свободное плавание собственную жену Арэн себе не позволит. Что тогда будут думать о нем? Какой станет его репутация?

Другое дело отправить меня в ссылку, где я буду полностью оторвана от внешнего мира. Никто и никогда об этом не узнает, никто его не осудит.

Это просто способ избавиться от меня, но оставить в живых. Вот и все объяснение его действий.

Но я не хочу для себя такой жизни. Раз муж отказывается от меня, то я хочу просто свободы! Даже возвращение в обитель будет не так страшно, как жизнь в скалистом поместье.

Свеча давно догорела, как и давно затихли звуки в доме. Глаза уже начинают слипаться, и я поднимаюсь с постели, тихонько крадусь в темноте и хватаю дорожное платье.

Знаю, что это глупо и, скорее всего, совершенно бессмысленно, но я все же хочу попробовать… попробовать сбежать.

Дракон Арэна всегда меня чувствует и найдет ─ это я знаю. Но сейчас я в той ситуации, когда нужно пробовать даже самые опрометчивые и безрассудные вещи. Потому что хуже уже не будет.

Есть крохотная надежда на то, что если я убегу слишком далеко, то незримый колокольчик, что висит у меня на шее, станет слишком тихим для дракона, и он перестанет его слышать.

Но это так маловероятно, что я надеюсь совсем на другое ─ на то, что Арэн просто не захочет меня искать. Вдруг он и рассчитывал на мой побег, когда выбрал для меня такое наказание? Понадеялся, что я сама себя устраню, и ему не придется ничего делать для этого.

Да, это тоже вряд ли. Но должна же я обнадежить себя хоть чем-то?

В небольшой узелок я заранее сложила все свои украшения, обвернув их тканью. Туда же положила пару ломтей хлеба и немного припасенных монет.

И этого более, чем предостаточно, чтобы начать новую жизнь. Главное теперь ─ верить в лучшее. И выбраться из дома, оставшись незамеченной.

Я неспроста дождалась глубокой ночи, когда шансы пересечься с кем-то неспящим минимальны. А ходить тихо я умею, так что точно никого не разбужу.

Глаза уже достаточно привыкли к полной темноте, и я тихонько открываю дверь и бесшумно закрываю ее за собой, выйдя наружу.

Шагаю вперед медленно и с особой осторожностью. Спешка сейчас мне ни к чему, она только навредить может.

В доме настолько тихо, что я слышу лишь шум крови в ушах и биение своего сердца.

Ноги трясутся, а ладони потеют. Мне страшно, но вовсе не оттого, что меня могут поймать и наказать, а оттого, что я лишусь шанса на свободу.

Спускаюсь по ступенькам и даже не дышу, хотя понимаю, что тихий скрип вряд ли кого-то не разбудит.

Наконец, лестница уже позади, а парадная дверь совсем близко. Туго сглатываю, потому что сейчас будет самое шумное действо, что мне предстоит сделать ─ нужно обуться и снять душегрейку с вешалки.

Отказаться от этих атрибутов я не могу, иначе просто умру от холода. Уж что-то, а умирать я точно не намерена.

Крепко прикусив губу, я натягиваю сапоги и молюсь всем Богам, чтобы все прошло тихо, потому что обувь получается влезть труднее обычного, будто кожа стянулась, или мои ноги опухли.

Наконец, обувшись, я на носочках крадусь к вешалке. Тихонько и аккуратно снимаю свою верхнюю одежду и уже хочу выдохнуть, как вдруг вешалка пошатывается и глухо ударяется о стену.

Зажмуриваю глаза и не дышу, будто это как-то мне поможет.

Нет, нельзя стоять, застыв на пороге. Надо немедленно уходить. Кажется, звук был не такой уж и громкий, чтобы кто-то его услышал.

Выскальзываю на улицу и мчусь вперед по скрипучему снегу, хватая ртом морозный воздух.

Теперь мне не нужно быть тихой и осторожной, только быстрой, чтобы