Дочь Мента - Екатерина Ромеро

надо, и я быстренько забираюсь в безопасное место. Волкодав относит ружье. На этот раз оно ему не понадобилось, а я тихонечко сижу сзади и благодарю кого-то сверху за то, что жива.

Я не знаю, почему Сергей меня не прибил этой ночью, не думаю, что пожалел. Скорее, он просто еще не придумал, что со мной делать и как именно я должна искупать этот долг жизни.

Все это еще было впереди, а я… я все еще пока была борзым заморышем и хотела банальной крыши над головой, вкусной еды и безопасности.

Пусть даже от врага, от моего похитителя, но у меня не было альтернативы, и да, я очень сильно нуждалась в защитнике, самом сильном из всех.

Никаких братьев, отца и прочих родственников у меня больше нет. У меня есть только Сергей, и я до сих пор не понимаю, как он ко мне относится, насколько сильно ненавидит.

Он смотрит на меня как на врага – по сути, мы и ими и являемся. Настолько разными, как два материка, как две отдельные планеты.

Сегодня Волкодав преподал мне жестокий, но все же урок. После этой ночи желание сбегать отпадает напрочь, ведь я понимаю, что Охотник прав.

Мне реально некуда идти, и, как бы это странно ни звучало, пока безопаснее всего мне жить под присмотром Сергея.

И еще я дико просто его ненавижу! За то, что он ненавидит меня. За то, что видит во мне моего отца, и я ничего не могу с этим сделать.

Но и сбежать я уже тоже не могу, прекрасно понимая, что я теперь сирота и идти мне некуда.

Когда ты одна, когда просто хочешь выжить, то будешь цепляться за что угодно, даже за своего самого страшного врага.

***

Мы не говорим по пути. Снова. Мы никакие не родственники и тем более не друзья, даже не приятели.

Мы просто отдельно. Охотник и я, его добыча.

Я знаю, Сергей убьет меня, но какой смысл об этом горевать сейчас? Глупо ведь, ну правда.

Я привыкла жить в моменте, папа никогда не говорил мне о счастливом будущем, если, конечно, оно у меня еще будет.

Все всегда было призрачно и нестабильно, а у меня хотя бы есть видение того, что меня ждет.

Мы уже дома, как раз начало светать. Я вхожу в свою комнату, Сергей стоит в коридоре. Оборачиваюсь к нему, не знаю, что сказать даже. Ночь была тяжелой, я не знала, выживу ли.

— Спи.

Коротко, емко и строго, как всегда.

Волкодав говорит так, точно приказы отдает, хотя я толком не знаю, чем он занимается. Все каким-то мраком покрыто, Виктория не рассказывает, но видно, что они не в бедности живут, даже не близко.

Я ложусь в кровать, укрываюсь одеялом и долго смотрю в потолок. Кто я здесь, на каких правах, точнее, на их отсутствии.

Мой отец многим задолжал, но угораздило меня попасть именно к Волкодаву.

Может, лучше было бы угодить к тому Крутому?

Я не знаю, они оба страшные, оба бандиты. И вообще, я уже не надеюсь быть кому-то нужной.

Как зверек беспризорный, которого тягают туда-сюда и никто не хочет брать в руки. Точно блохастая болонка, она ведь никому даром не сдалась.

Была бы мама у меня жива, с ней бы сейчас жила, ходила бы в универ, а так как трава в поле. Куда ветер подует, туда и я.

Мысли хаотично прыгают в голове, я забываюсь тяжелым, беспокойным сном, периодически вздрагивая.

Так начинается новая глава моей жизни, где я добровольно остаюсь у Охотника как… как его добыча. Да, так будет ближе всего.

Глава 17

— О боже…. ай, божечки, болит.

Переворачиваюсь на бок, подтягиваю под себя колени. Ноет, режет, и, кажется, у меня в животе что-то разорвалось. Дышать тяжело, скрючило всю в бублик.

Распахиваю глаза: уже давно утро, скоро придет преподша, я буду изучать право. Сейчас снова будет штудировать со мной законы, а я не то что не хочу – я не могу встать.

Виктория точно меня чем-то вчера накормила. Она может. Я стараюсь вообще не пересекаться лишний раз с этой змеюкой, ну ее.

Держась за живот, кое-как поднимаюсь и тут же падаю. Живот болит просто невероятно.

Быстро натягиваю халат и иду в ванную. Благо этот слизняк Костик уже на учебе, Виктория еще дрыхнет, а Сергея давно дома нет. Он сваливает раньше всех, чему я тоже несказанно рада.

Принимаю душ и реву, не понимаю, как это случилось. У меня нет пулевого ранения, тогда откуда эта дикая боль, почему я, ну почему…

У кого спросить, не знаю. Что делать, тоже без понятия.

Что со мной… почему так больно? Это не месячные, я бы точно поняла, но это не они.

У меня что, в кишечнике пробка? Лопнуло что-то, я помираю или как?!

Я не врач, и я понятия не имею, почему у меня ТАМ такая боль.

Возвращаюсь в спальню — боль не проходит. Еще и тошнит меня, ноги как ватные стали, жарко.

Первая мысль — позвонить Сергею. Ну а что, он и так ждет, когда я того. Может, и ждать уже не придется, сама копыта отброшу, ему станет легче, так?

Что делать, вот что?..

Слышу копошение на кухне.

Виктория. Выползла, наконец, из своей норы. Видеть ее мне не хочется, но, с другой стороны, она ведь мама. Она должна знать.

Какое-то чувство подсказывает мне, что все не так уж и плохо. Может, так нормально, фиг его знает, я вообще не в теме. Мы с отцом про здоровье бесед не водили.

— Доброе утро.

Подхожу к Виктории, не знаю, как начать, стыдно. А боль такая, что дышать тяжело, слезы то и дело застилают глаза, живот просто каменный.

Она точно знает, что со мной. Женщина ведь, мама, вся из себя хозяюшка. Да и вообще – вдруг я все себе напридумывала и жена Волкодава не такая уж и дрянь?

— Можно спросить?

Еще попытка, но Викуля не отвечает. Заваривает себе чай с печеньем, садится за стол. На меня ноль просто внимания, но я уже привыкла.

Мы с ней не общаемся, точнее, она игнорирует меня. Только при Сергее хорошая, а когда мы наедине, я для