Сибирь - Настя Полос

— Будет. Это был тромбоз. Риск повторения велик, но если соблюдать рекомендации и найти лекарства…

— Найдем, — кивнула Лара.

Мне оставалось позавидовать ее уверенности.

Я вернула взгляд к виду.

Заснеженные деревья стояли ровным рядом, накапливая на себе снег. Укрывая и пряча это место от других, они таинственным воинством наблюдали за нами.

— Здесь бывают зараженные, аккуратней гуляй.

— Как они сюда попадают?

— Там есть забор, но дыры… Твари находят дорогу. А ты молодец, — неожиданно произнесла она. — Не испугалась ружья. Не обижайся, но так надо. Я не знала, с какими вы намерениями. Вдруг ты или твой брат открыли бы огонь. Вот я вас и напугала. Лучше я, чем мои люди.

— Вы одна? В этом доме?

Оказывается, что Лара единственная проживала здесь. И разрешила остаться лишь нам.

— Как же одна? Вот Крендель, — она ткнула сигаретой в собаку, которая тут же радостно замотала хвостом, — а там…

Лара посмотрела на лес впереди. Дольше обычного затянулась и судорожно выпустила дым. Губы вновь сжались, а глаза стали узкими. Будто на что-то решаясь, она сказала:

— А там, — сигарета задрожала, — за горкой, видишь? Там сын.

Я непонимающе перевела взгляд на нее. Рассматривая профиль женщины, чьи глаза сделались красными, внутри все сжалось, став твердым. К горлу подкатила горечь, но, сцепив зубы, я остервенело откинула от себя все чувства.

— Лежит, ждет мать. — Лара вновь затянулась. — Обратился в шестнадцать. Там и положила. А там, — женщина указала в сторону глуби леса, — муж где-то ходит. Я его все никак не могу отловить. Но он, знаешь, как и при жизни — домашний, тянет его сюда. Каждый раз, как забредает, я на мушку беру, а выстрелить не могу. Рука дрожит.

— Он тоже?..

— Вслед за сыном. Да.

Лара достала новую самокрутку и, секунду помедлив, вторую. Протянула мне. Мы встретились взглядами.

Подкурив, я втянула в себя горький дым.

Кренделек пошевелился, и я продолжила чесать его за ухом.

Мы с Ларой сидели, курили и смотрели на ту самую горку.

Глава 11

Темнело.

В домишках загорался свет. Я шла по дороге и невольно вглядывалась в окна. Община. Все как семья. Но долго ли это продлится? Если они станут расти, рано или поздно им будет присвоен статус аванпоста. Начнется война за власть и грызня. Дружба, любовь — исчезнут. Останутся фракции. Разделение. Иного пути нет. А может, найдется банда, что сможет покорить эти стены. Они уничтожат все и присвоят. Сотрутся здешние люди, начнется новая пора.

Впрочем, какое дело, если я уйду и никогда не встречу их вновь? Вернусь в свой дом. К своей семье.

А может, остаться здесь, где ты для них лишь Елена — хирург. Без тайн и темного прошлого, где никто не знает, что я…

— Елена?

У стены дома стояла Янис вполоборота, скрывая лицо темнотой. В не застегнутой синей куртке и черной шапке я ее не узнала. С губ срывались облачка пара, и она заметно дрожала.

— Зачем ты здесь? — спросила я, встав напротив.

— Ждала тебя.

— Для чего?

На разговоры настроения не было. Мы только расстались с Ларой, усталость от тяжелых дней накатывала, а после операции стала только сильней. Хотелось смыть с себя грязь и лечь на кровать.

— Поговорить.

— Мы уже разговариваем, Янис.

Девушка стушевалась, отводя взгляд. В нем явно горело беспокойство.

— Что произошло? — уже мягче спросила.

— Это… по поводу Леона.

Я предчувствовала, к чему шло, поэтому лишь устало выдохнула. Выразительно глядя на Янис, я ждала, когда она заговорит.

— Мы… Я… — девушка запиналась, чем выводила из себя. Янис было неудобно. То и дело потирая жуткий шрам, она отводила взгляд.

Слабая искра любопытства подкинула несколько вариантов. Леон. Волнение. Разговор.

«Прости меня, Елена. Прости».

Осознание.

— Вы переспали? — спросила я, ненавидя за дрогнувший голос.

Янис кивнула.

Все это было странно. Это желание поговорить. Для чего? Какая бы женщина пошла отчитываться старшей сестре того, с кем разделила постель? Какая бы сестра ощутила немедленную вспышку убить? Защитить свое, то, что всегда было только ее?

В идеальном мире это сочли бы за странность. Но в нашем… в нашем, где твои близкие мрут мухами, где родство определяет не кровь, где доверять безоговорочно почти невозможно, ты испытываешь лютый страх, лишь представляя, как потеряешь то единственное, что поддерживало тебя на плаву.

Мы с Леоном — нечто большее, чем брат и сестра.

Только мы знали тайны друг друга, только мы могли поддержать, понять и простить. Нести бремя одно на двоих.

И я видела в глазах Янис, что она понимала.

Сердце Леона всегда будет занято. И ей там нет места. Но все же…

— Чего ты хочешь? От меня.

— Не знаю, — честно призналась Янис. — Выговориться?

— Мы не подруги, — жестко обрубила.

— Знаю, но только ты сможешь меня понять! — ее глаза отражали ночной блеск и редкие звезды на небе. — Я же вижу! Ты понимаешь, какого нести на себе… — ладонь девушки коснулась собственного шрама, — странность.

Кулаки сжались. Она знала? Откуда? Леон бы не сказал!

Ножик в нагрудном кармане. Подойти ближе. Осторожно вынуть, будто поправляешь куртку, и точный удар в артерию. Закрыть рот рукой, а потом бросить в лесу, привлекая зараженных. Никто не поймет.

Янис тем временем продолжала, не замечая, как с каждым словом я подбираюсь ближе на полшага.

— Он единственный, кто, увидев мой шрам, будто бы его не заметил. — Янис улыбнулась, но тут же стерла эмоции с лица. — На меня никто не смотрел так. А мне так нужно было это тепло. Так нужно. — Янис вновь накрыла шрам, зажмурилась, будто надеялась, что он исчез. — Я так хотела, чтобы Дмитрий хоть раз посмотрел на меня так… так, как на тебя.

Я застыла.

Янис повернула голову ко мне, даже не видя, что я сжимаю в ладони.

— Ты ошибаешься, — процедила я, не совсем понимая, что отрицала.

— Я же вижу, между вами что-то происходит. И это совершенно нормально. Мы все живем одним днем, нет смысла ждать. Нужно брать от жизни все. Бороться, Елена. За каждую чертову секунду.

Она говорила это мне или себе?

— Ты пришла убедить меня или попросить помощи для себя?

— Нет, мне просто хотелось поговорить. С женщиной.

Я хмыкнула. Янис оторвалась от стены, прошла чуть вперед. Лезвие спряталось в рукаве моей куртки.

— Если, — она опустила глаза, — тебе нужна будет помощь. Может, по-женски… Приходи. У меня… У меня все есть.

— Не нужно. Для меня… Мне уже не нужно, как год.

Янис нахмурилась. В глазах застыл