Там, где нас нет - Альвин Де Лорени

же стихия воздуха. А лёд? Он твёрдый, а — это стихия земли. Но в тоже время и там и там — вода, просто она не жидкая. То есть не является стихией воды. Я почему об этом говорю? Стихийный круг, на самом деле, это об агрегатных состояниях вещества. И таких состояний — пять. Каждое из этих состояний характеризуется частотой колебаний атомов, составляющих конкретное вещество. Чем чаще колебания, тем более подвижно данное вещество.)

Гуго удивлённо покачал головой, а Вальтер, не отрываясь, смотрел на меня, следя за каждым моим движением. Голова его потихоньку наливалась краснотой.

— Monsieur Walter, tam intente me aspicis… Num aliquid mali dixi? (Господин Вальтер, вы так пристально на меня смотрите… Я что-то не так сказал?)

Какое-то наваждение спало с Вальтера, он очнулся и уже осмысленно посмотрел на меня:

— Oh, ome Schwartzman, multa narras talia… Unde haec notitia venit? Quis, quando et quomodo atomorum existentiam curo conderet? Cur non usquam scriptum est? (Ох, оме Шварцман, вы рассказываете много такого… Откуда эти сведения? Кто, когда и как сумел установить существование атомов? Почему об этом нигде не пишут?)

— Bene, si haec indicia non occurrerint, non hoc significat quod nullibi scribere. Efto? (Ну, если вам не попадалась эта информация, это не означает, что об этом нигде не пишут. Согласитесь?) — ответил я. На Эльтерре об этом не пишут, пишут на Земле, но Вальтеру эта информация действительно не попадалась. И не попадётся. Я говорю только правду.

— Quidquid ex atomis fit, in plasma verti potest. Satis est testas atomos privare. Et quintus status materiae, qui dicitur vacuum, tali materia notatur, quod differentia generum materiae deleatur, et talis messis formatur. Hinc polentam, tremulis suis demissis, quamlibet substantiam creare potes. Praeterea, hic nuntius nullo modo figi potest — eo nimirum, quod quaelibet fixatio materiae altae frequentiae impossibilis est ope materiae inferioris frequentiae. Videntibus alicui videtur quod nihil sit ibi vanitas.(Всё, что состоит из атомов можно превратить в плазму. Достаточно лишить атомов их оболочек. А пятое состояние вещества — оно названо вакуум, характеризуется таким состоянием вещества, что различие между видами вещества стирается — образуется такая своеобразная каша. Из этой каши путём понижения её колебаний можно создать любую разновидность вещества. Причём, эта каша никак не может быть зафиксирована — по той простой причине, что любая фиксация высокочастотной материи невозможна с помощью более низкочастотной материи. Любому наблюдателю кажется, что там ничего нет — пустота.)

Оба альфы с остекленевшими взглядами смотрели на меня. Похоже как, им непонятно. Ну что ж, это их проблемы — я разъяснил как смог.

— Heus iudices (Эй, господа), — я пощёлкал пальцами руки — альфы отмерли, моргнули, — istuc tibi narrare volui (Вот примерно это я и хотел вам сказать.)

Ну действительно, я не сказал ни слова лжи. Другое дело не рассказал всего. Но кто сказал, что я должен это сделать?

Подали десерт и я погрузился в наслаждение великолепным фруктовым десертом с мороженым — в высокой стеклянной креманке слоями были уложены мороженое и кусочки сочных свежих фруктов, видимо сохраняемых в стазисе.

— Ome,non tu eni nobis mentitus es, sed intelligens quid dixti arduum nobis est. Nempe in fortissimis artificum scholis studuisti. Nonne in Lyrness? (Оме, вы нам не солгали, но понимание вами рассказанного несколько сложно для нас. Очевидно, вы учились в какой-то очень сильной схоле искусников. Не в Лирнессе ли?) — дознаватель Гуго не оставлял попыток выяснить источник моих знаний.

Я молча развёл руками — понимайте как хотите, ваши ошибки — это ваши ошибки.

— Tantum vobis unum dicam, iudices. Cum vacuo auxilio, in quantitatibus infinitis aliquam substantiam ad voluntatem potes creare. Sed non sum physicus, ut facerem non est apud me. Et in fine, iudices, non habetis apud me querimoniam de vobis sperem? Monsieur von Estelfeld pollicitus sum me te incolumem rediturum esse.(Могу вам только сказать одно, господа. С помощью вакуума можно по желанию создавать любое вещество в неограниченном количестве. Но я не стихийник, поэтому с тем, как это делать — не ко мне. И в заключение, господа, надеюсь, вы не в претензии ко мне? Я обещал господину фон Эстельфельду, что верну вас в целости и сохранности), — завершил я своё выступление перед обалдевшей публикой.

Так, этот гештальт я закрыл. О пятой стихии рассказал, что они с ней будут делать, смогут ли использовать — не моё дело. Вообще использовать вакуум, зная только название — это я вам доложу… Но я не врал, они это чувствовали.

Подозвал омегу официанта, рассчитался за съеденное (альфы пытались протестовать, но я пресёк эти попытки — ещё не хватало попасть к категорию ужинаемых девушек!) — целых два гульдена — охренеть от этих цен! Оделся и вышел на морозную тёмную улицу — пока мы трепались короткий зимний день угас. Рванул в свой овраг. Эльфи, Веник — я к вам иду!

Омега соскучился, бросился мне навстречу с обнимашками — ещё бы, я в этот раз пробыл в городе целый день и вернулся затемно! Обычные наши вечерние хлопоты с кормлением Веника и Машки, наши посиделки с Эльфи за ярко освещённым столом, где он, под уютный треск дров в печке, рассказывал мне о том, что он делал днём, каких успехов достиг в готовке и уходе за Веником, что за день сотворила Машка (хулиганка ещё та! — сидит сейчас на печке, наблюдает за нами и внимательно слушает разговоры), а я держу балдеющего Веника на руках и верчу его, пытаясь с ним играть… Наверное, вот таким и бывает счастье… Как там: маленький домик, русская печка, пол деревянный, лавка и свечка. Полный набор! За исключением свечки — вместо неё осветительный шарик.

Я протянул руку через стол и, взяв в ладонь щёчку Эльфи, погладил его большим пальцем. Омега, увлечённо рассказывающий о том сколько раз за сегодня Машка вытребовала у него еду, остановился на полуслове:

— Что, оме?

— Нет, нет, ничего, рассказывай, я слушаю…

Глава XLVII

Вот так.

Внедрённая мной программа раскрылась в голове Ара и разрушила его мозг. Наловчился я такие программы устанавливать весьма здорово. На нынешний момент это лучшая моя работа — программа внедрена и раскрылась не сразу, отработала несколько дней и адекватно — так, что ни у кого не возникло подозрений, реагировала на действия подопытного. Более того, из головы не вышла, а закольцевалась в ней и ходила по кругу, разрушая всё вокруг. Как