Разочарованная, или Проклятье Чёрного герцога - Ника Маслова

ребёнке, сломает девочке жизнь. Совершеннолетняя она или нет — это не имеет значения. Тут всё понятно в первого взгляда. Аделаида — ромашка на лугу, герцог — солдатский сапог. Наступит, сломает, размажет, мокрого пятна не останется.

— Вам следовало сказать, что вы мёрзнете, — с неудовольствием заметил герцог. Судя по напряжению, сковавшему спину, он стоял у меня за правым плечом. — Мне ничего не стоило сделать теплей.

— Вам следовало предложить это сделать, — вырвалось у меня.

«Боже, Лина, ну зачем ты ссоришься с ним? Зачем провоцируешь?»

— Простите, я не знала, что от вас зависит тепло в карете или нет.

— А от кого же ещё? — ответил он ещё строже. — В нашем мире всё регулируется магией.

— Да-да, маг — царь и бог. Где-то я это уже слышала.

Сжала кулаки, злилась на него и себя, но не могла остановиться, язвила.

«Возьми себя в руки, Лина. Так в споре с ним не победить».

— Возьмите себя в руки, леди, придержите раздражение при себе, — эхом повторил мои мысли герцог и цокнул языком. — Вы выглядите такой милой домашней кошечкой. Кто бы знал, что внутри вас бушуют тёмные страсти.

Я повернула голову, взглянула на его профиль, освещённый огнём. В глазах плясало отражение рыжего пламени, придавая герцогу демонический вид.

Ближе к выходу из гостиной сгрудились дочери Андерсонов. Я собственными глазами видела, с какой тревогой и заботой они вглядываются в бледное лицо несчастной невесты. Как дрожит её рука, держащая стакан воды.

Он слепой? Он что же, её страха не видит? А родители... Впрочем, ладно. До Андерсонов мне нет дела. Герцог — другое дело, меня с ним связало проклятье.

Люська мяукнула, и я подняла её на руки. Затем спросила:

— О каких страстях вы говорили?

— О тех, которыми вы пропитаны по макушку. Гнев, злость, ревность... Вы ревнуете меня, вот что забавно. Проехались вместе в карете, прошло полдня, а вы уже предъявляете на меня права.

— Я? — Ну он и наглец! — Простите, но я совершенно не заинтересована в вас. Я всего лишь шокирована тем, что вы берёте в жёны ребёнка.

30

Герцог усмехнулся, глядя на меня так, будто мои слова — пустой ветер.

— Аделаиде двадцать лет, она уже засиделась в родительском доме. Андерсоны счастливы, что я беру её в жёны.

— А она счастлива? Посмотрите же на неё, она в ужасе от перспективы стать вашей женой.

— Она слишком глупа, чтобы оценить всю полноту свалившегося на неё счастья.

— Это вы что ли, её счастье? — у меня горло начало сильно першить.

— Да. — Он гордо вскинул голову, ну точно индюк.

— А вы с девушкой всё же поговорите. Вдруг она вам откажет.

Герцог развернулся ко мне всем корпусом.

— Миледи, вы смешны со своими претензиями и дикими представлениями о роли мужчины и женщины в брачном союзе. Аделаиде повезло, что на неё пал мой выбор. Она всего лишь дочь барона. Делает великолепную партию.

— А как же чувства, эмоции, влюблённость? Всё, что она чувствует к вам — это страх.

Он рассмеялся. Стоял рядом со мной весь такой важный и издавал неприятные хриплые звуки. Больше всего его смех походил на то, как если бы вороны, вышитые на его чёрном сюртуке, хором закаркали. Герцог смотрел на меня и смеялся всё громче и веселей.

— Меня ваша влюблённость не интересует, — процедил он издевательским тоном и слегка поклонился. — Я ведь предупреждал, что так будет.

Я топнула ногой, не зная, как его вразумить. Замахнулась и попыталась пнуть в голень. Пышное платье и его сапоги не позволили нанести хоть какой-то ущерб.

— Вы самый невыносимый, заносчивый, отвратительный человек, какого я только знала, — произнесла я почти по слогам. На последнем слове голос сорвался и полностью сел. А в следующий миг боль в шее стала невыносимой.

— Какая ядовитая женщина. — Герцог успел меня подхватить и теперь держал, не позволяя осесть на пол.

Руки разжались, и Люська куда-то исчезла.

Всё стало неважным. По моей шее ползла змея. Кусала и пыталась задушить.

В этот раз, к несчастью, я не успела потерять сознание. В полуобморочном состоянии, но всё же слышала, как вокруг меня собрались взволнованные хозяева замка. Ощущала, как герцог поднимает меня и несёт к ближайшему дивану. Как рвёт мою одежду у горла, снимает платок. Девушки вскрикивают от ужаса. Чёрные глаза мучителя-спасителя внимательно вглядываются в моё лицо, как будто что-то ищут в нём, а затем он наклоняется ближе и кусает меня. И змея исчезает, а его поцелуй-укус остаётся на коже и жжёт намного сильней её яда...

*~*~*

— Дорогая моя, мы не знали, — в который раз оправдывалась передо мной хозяйка. — Мы просим прощения за то, что плохо подумали о вас.

Герцог оказался прав — меня посчитали его любовницей. Вот умора! Смеяться я пока ещё не могла, а так бы, конечно, хохотала до колик в животе. Слабость накатила такая, что я могла лишь лежать и тихонько дышать, надеясь, что это скоро пройдёт.

Меня устроили на втором этаже в прекрасной гостевой спальне. Огонь в камине весело потрескивал, ветер завывал в трубе.

— Послушайте, — я успела удержать хозяйку за руку. — Баронесса, вы хорошо подумали о счастье своей дочери? Мне сорок один год, я не завишу от герцога, кроме как от его умения снимать приступы проклятья. Но даже мне крайне тяжело с ним общаться. Вашей девочке будет до крайности сложно быть женой такого человека, как герцог Валентайн.

Женщина грустно улыбнулась.

— Восемь девушек нуждаются в мужьях. Очередь из желающих взять их в жёны не стоит. Мы делаем всё, что можем, для счастья Аделаиды и других. Она привыкнет. Не он, так другой. Чтобы выдать замуж других, мы должны поспешить с замужеством Аделаиды, она у нас и так старая дева.

Мне показалось, что я ослышалась.

— Но ей всего двадцать.

— Скоро будет двадцать один. Аделаида осознаёт свои обязательства перед сёстрами и семьёй. Она поведёт себя достойно своему положению и чести семьи.

Ну и мир! Ну и мать! Я бы в жизни не отдала Анжелу за подобного жениха. Даже если бы дочь умоляла и криком кричала, что влюблена — я бы не позволила ей разрушить жизнь браком со столь эмоционально холодным, жёстким