Кровавая луна - Пенн Кэссиди

— В том-то и дело. Каждый день узнаешь что-то новое.

Мы продолжали идти на звук шаркающих ног и голосов, и вскоре, сквозь разрыв в деревьях, я увидела оборотней десятками, несущих массивные доски, бревна и упавшие ветки. Мой желудок скрутило, когда я смотрела на них, зная, к чему они готовились. Чувство вины, которое я испытывала из-за потерянных щенков, съедало меня изнутри. Я знала, что технически это была не моя вина. Это не было похоже на то, что я просила, чтобы меня похитили, записали и показали по всему центру города. Очевидно, все это было сделано против моей воли… Но чувство вины все еще оставалось.

Это моя семья была причиной всего этого дерьма — всей этой душевной боли и, по сути, того, что, вероятно, вот-вот должно было перерасти в следующую гражданскую войну. Райан был катализатором, а я — всего лишь пешкой, трофеем, который использовался для разжигания ненависти между видами, которые жили бок о бок десятилетиями. Все это было так чертовски глупо.

Мы добрались до края озера, и к этому времени солнце уже садилось по-настоящему. Небо приобретало оттенок драгоценного камня, и я уже могла видеть звезды, мерцающие в покрове черноты, подкрадывающейся за угасающим светом. Вечер был прекрасный, и дождь, прошедший прошлой ночью, только разогнал запах леса. Вода была темной, но прозрачной и неподвижной. Я стояла у линии деревьев, чувствуя себя неловко и не в своей тарелке, наблюдая, как оборотни разводят два огромных костра. Дрова были сложены высоко поверх груды нарубленных бревен, и там была приподнятая платформа, на которую должны были положить тела.

У меня никогда не было возможности стать свидетелем похорон оборотня. Черт возьми, я видела только одни похороны за всю свою жизнь, и это были похороны моего брата. Но отпевание Шона было мягким и величественным. Его гроб был из полированного вишневого дерева, и проповедник отправил его восвояси с бессмысленными благословениями, на которые, я знала, Шон закатил бы глаза. Никто из нас не был религиозен, но Райан Харкер не допустил бы иного для своего великолепного сына. Все дело было в притворстве, и я сыграла свою роль так, как от меня ожидали. Я плакала во время службы, но не так безудержно, как в своей спальне позже той ночью. Нет, во время его службы я деликатно промокала щеки носовым платком, на каблуках и в платье за две тысячи долларов, которое придавало мне особенно невинный вид перед камерой.

Это была совершенно другая ситуация. Большинство оборотней были одеты в обычную повседневную одежду, и почти все мужчины были без рубашек. Не было никакого чувства приличия или статуса, потому что им было наплевать на подобные вещи. Это было еще более дико. Погребальные костры были двадцати футов высотой, украшенные гирляндами из аконита, и я заметила несколько необработанных лунных камней, уложенных у основания бревен. Вокруг них были разбросаны свежесорванные цветы, кучки мха и даже корзины с выпечкой. Женщины расставляли чаши вокруг каждого костра, некоторые были накрыты марлей, а другие просто наполнены чем-то, похожим на воду.

Подношения. Они предлагали тела своих павших богине Селене, прося ее принять их в свои объятия и сохранить в безопасности. В целом, это было невероятно красиво. Я повернулась к Бастиану.

— Чему поклоняется ваш народ? — спросила я. Ведьмы были известны своей скрытностью, и я мало что знала о том, как работает их внутреннее общество.

— Полагаю, самим себе, — раздался голос у меня за плечом. Я обернулась и увидела Меррика, который приближался, неся в руках охапку тяжелых бревен. Он подмигнул мне, поднося бревна к костру и укладывая их у основания, прежде чем повернуться и направиться обратно к нам.

Меррик подошел прямо к Бастиану, и, к моему удивлению, они обменялись рукопожатием, которое обычно делают мужчины, больше похожие на братьев. Я сразу поняла, что они знакомы между собой.

— Я вижу, ты познакомился с девушкой. — Меррик одарил меня кривой ухмылкой, которая была почти скрыта под его загривком.

— Всё так. — Бастиан небрежно засунул руки в карманы. — Ты никогда не говорил мне, какое это абсолютное наслаждение.

Я фыркнула.

— Отлично, вас стало больше.

Я должна была догадаться, что они набросятся на меня. Горечь, которую я все еще испытывала по отношению к Меррику, Атласу и Фаусту, не прошла только потому, что я переспала с двумя из них.

— Хорошо выспалась прошлой ночью, маленький дампир? — Спросил Меррик. Я приподняла бровь в ответ на странный вопрос, потому что мне не понравилась ухмылка на его глупо привлекательном лице. — Ты, должно быть, действительно устала…

— Если тебе есть что сказать, то просто выкладывай, Меррик, — сказала я. Я уже знала, что он был полностью осведомлен о том, что произошло между мной и Атласом. Господи, у вампиров были большие рты.

— Стены тонкие, — сказал он.

Бастиан явно уловил смысл слов Меррика, продолжая оглядывать меня с ног до головы, приподняв бровь и проявив еще больший интерес, чем раньше. Его фиолетовые глаза определенно светились идеями. Я не могла долго выдерживать его взгляд. Вместо этого повернулась обратно, чтобы наблюдать за оборотнями. Похоже, они почти закончили с кострами, поскольку все больше и больше из них отходили в сторонку и разговаривали группами. Время от времени я ловила на себе взгляды одного или двух из них в мою сторону, прежде чем что-то прошептать приглушенным голосом.

— Они не хотят, чтобы я была здесь, — пробормотала я так тихо, что услышали только парни. — Меня не должно быть рядом со стаей прямо сейчас. Я почувствовала, что вторгаюсь во что-то священное. Во что-то, свидетелем чего я не имела права быть.

— У тебя не так уж много вариантов, — сказал Меррик.

Я уставилась на него.

— И кто в этом виноват? — Боже, иногда он был придурком. — Ты понимаешь, что не можешь держать меня здесь, как тогда, в своем подземелье?

— Это было не подземелье, ты просто драматизируешь.

Теперь я повернулась к нему лицом, помня о том, что Бастиан взволнованно наблюдает за нами. С таким же успехом у него мог быть пакет попкорна.

— Вы держите всех гостей вашего дома прикованными к обитой войлоком камере?

— Может, и так.