Кровавая луна - Пенн Кэссиди

— Отвали, Меррик, — прорычала я.

— Я просто разыгрываю тебя, девочка. Не нужно перекручивать трусики. Наши методы, может быть, и не идеальны, но они эффективны.

— Ты имеешь в виду эффективны при развязывании войны?

Во всем виноваты они. Очевидно, они ничего не продумали, когда решили выдать себя за моих телохранителей и похитить меня всего через два дня. Как они могли не знать, что это закончится дерьмовым шоу?

Меррик подошел ближе, сокращая расстояние между нами. Тем не менее, я стояла на своем, когда он протянул руку, убирая прядь моих длинных светлых волос с плеча.

— Не притворяйся, что эти цепи тебя немного не возбудили. — Его голос был низким мурлыканьем, которое скользило по моей коже, как шелк. — Звуки, которые ты издавала… — Я смотрела, как раздуваются его ноздри, и образы его тела, врезающегося в мое, промелькнули в моей памяти. — Я не могу выбросить их из головы.

— Цепи? — Бастиан задумался, совершенно не обеспокоенный нашим небольшим противостоянием. — Мне нравится, к чему это ведет.

Я бросила свирепый взгляд на колдуна, но, похоже, его это нисколько не обеспокоило.

— Не то чтобы это тебя касалось, но я уверена, что в конце концов ты узнаешь, поскольку у вампиров длинный язык и они любят посплетничать. Да, я трахнулась с Мерриком. Это была ошибка, и я обещаю, что не повторю ее.

Пристальный взгляд Бастиана удержал меня, и тепло разлилось у меня в животе, когда он сказал:

— Я люблю хорошие испытания.

Глава 6

Атлас

Выбраться из туннелей на окраине города было странным испытанием. Нам пришлось пойти другим путем, повернув налево, а не направо, огибая руины дома Ковена Ноктюрн. Я бы даже не стал притворяться, что мне не больно видеть, как все это превращается в руины.

У нас было много недвижимости в районе Ноктюрн, так что не все было потеряно. Фактически, большая часть моего Ковена выбралась оттуда невредимой. Убить вампира невероятно трудно. Я был уверен, что люди полностью осознавали это, но, вероятно, это заставило этих ублюдков перестать думать, что они причинили нам неудобства. Сторонники сенатора становились все более радикальными с каждым днем, и вампирам нужно было перегруппироваться. Я время от времени пробирался в город с тех пор, как рухнул дом Ковена, не желая оставлять нашу пленницу-дампира одну слишком надолго.

Я предполагаю, что слово «пленница» больше не подходит. Больше похоже на добровольную заложницу — нет, это тоже было не то. Она могла уйти, если бы действительно захотела. Я не стал бы ее останавливать. Когда дом Ковена взорвался и ее разлучили с нами, я сразу понял, что мы совершили ошибку. Мы были беспечны и неряшливы. Она могла сбежать в любой момент, но я был уверен, что она слишком умна для этого. Сиренити будет узнаваема, куда бы она ни поехала в этой стране. Такое популярное лицо не было в безопасности. Дарклинги либо потребовали бы за нее выкуп, либо разорвали бы ее на части, и ни то, ни другое не принесло бы мне особой пользы.

На карту была поставлена жизнь моей сводной сестры Локсли, и я знал, что, где бы она ни была, она рассчитывает на то, что я найду ее и освобожу. Я знал, что она все еще жива, потому что, если бы ее не было, у меня не было сомнений, что надо мной бы насмехались публично… Так же, как мы насмехались над Харкером из-за Сиренити.

Я пытался отделить мысли о ней от своих эмоций, но это становилось все труднее. Чем больше времени я проводил рядом с ней, тем мягче становился в ее присутствии. Было что-то в ее отваге и искре, что заводило меня, но я не мог этого объяснить. Я трахал бесчисленное количество женщин на протяжении веков и воображал, что невосприимчив к их уловкам, но Сиренити… Я все еще не мог понять, что меня привлекает. Более того, были вещи, которые я хотел сделать с этой женщиной, которые немного пугали даже меня.

Когда я впервые увидел ее в «Ру», танцующую с закрытыми глазами и лицом, повернутым к вспыхивающим огням, я понял, что она, вполне возможно, самое красивое создание, которое я когда-либо видел. Я знал, как она выглядит, но журналы и телевидение не отдавали ей должного, как и те душные платья, в которые ее одевали стилисты, чтобы казаться ангельской и скромной. Но это платье темно-красного цвета облегало ее изгибы, как жидкий шелк. Иногда я мог поклясться, что все еще ощущал ее текстуру, когда поднимал ее к себе на плечи и зарывался лицом в ее влажную киску.

Мне становилось тяжело при одной мысли о той ночи. В ту гребаную ночь, когда я потерял голову и мне пришлось напомнить, что она была целью, а не кем-то другим, с кем я должен был связываться. Меррик и Фауст устроили мне столько дерьма за это, когда закончили свою смену и оставили ее на произвол сенатора. Особенно Фауст. Я все еще не понимал его отвращения к Сиренити, но враждебность между ними двумя была ощутима.

В общем, мне не следовало трахать ее прошлой ночью. Это был плохой ход с моей стороны. Мне не следовало открывать дверь в ту комнату для гостей. Я не был идиотом, и точно знал, что найду. Я вернулся в дом стаи после ночной встречи с Эстель Найтингейл, матроной-ведьмой, и некоторыми членами ее клана, которые открыли свое посольство для беженцев из дома Ковена.

Когда я проходил мимо комнаты, в которую поместили Сиренити, было невозможно не услышать тихие всхлипы и трение ее кожи о простыни. В этот момент мне был конец. Еще в коридоре я почувствовал запах ее возбуждения, и инстинкт взял верх. Я снова хотел ее даже сейчас, и знал, что чем больше времени я позволю себе быть рядом с ней, тем сильнее будет расти эта потребность.

Мне хотелось впиться в ее кожу и смотреть, как кровь растекается по совершенно белым простыням. Мой рот наполнился слюной при мысли о том, как я прокусил ее артерию и выпил всю ее жизненную силу, а затем кончил