Продам жену, торг уместен - Диана Рахманова

– Это еще с чего? – попытался он парировать, но голос предательски дрогнул.

– Очень скоро все узнают, как ты присвоил фабрику. Каждый грязный трюк, каждую подделку, каждую ложь.

Ричард резко выпрямился, выдавливая из себя показной смех:

– И кто же им расскажет? У тебя, прости, доказательства появились?

Я медленно провела пальцем по краю своего нетронутого бокала, губы растянулись в улыбке, полной кошачьего самодовольства.

– Зачем мне доказательства, – прошептала я, наклоняясь так близко, что ощутила дрожь его дыхания, – если твой собственный язык станет моим союзником? Разве тебя не предупреждали, – мой взгляд скользнул к его опустевшему бокалу, – что нельзя пить в компании обиженной женщины? Особенно если она знает толк в зельях.

Демонстративно подмигнув, я поставила нетронутый бокал на поднос проходящего официанта.

Ричард застыл. Зрачки его расширились, превратив глаза в два черных бездонных колодца. Пальцы судорожно сжали горло, будто пытаясь остановить уже начавшее свое действие зелье.

В этот момент вспышки фотоартефактов ослепили нас. Газетчики хлынули вперед, окружая со всех сторон, их голоса сливались в гул:

– Леди Амалия! Почему вы выкупили здание, которое ранее отдали?

– Правда ли, что вы передумали?

– Будете ли вы продолжать семейное дело?

Я подняла руку в изящном жесте, заставляя толпу замолчать. Голос мой звучал ровно, но с намеренно заметной дрожью – будто благородная дама едва сдерживает праведный гнев:

– Я никогда не отказывалась от фабрики. Ричард Вальмор… подделал документы, очернил мое имя. Я лишь возвращаю то, что по праву принадлежит моей семье.

– Вы утверждаете, что это был обман?! – раздался возглас из толпы.

Я медленно повернулась к Ричарду, рука с изящно вытянутым пальцем описала в воздухе театральную дугу:

– А почему бы нам не спросить у самого господина Вальмора?

Глава 12

Журналисты обрушились на него, как стая голодных псов. Вопросы сыпались градом:

– Господин Вальмор, правда ли, что вы фальсифицировали документы?

– Каким образом вам это удалось?!

– Кто вам помогал?

Ричард закатил глаза, его губы искривились в привычной надменной усмешке – он явно собирался отбрить их язвительным замечанием. Но вместо этого…

– Да. Я использовал артефакт иллюзии и под личиной Амалии обратился к законнику, чтобы оформить дарственную, а после продать фабрику на аукционе, – сделал бывший чистосердечное признание. – В королевской канцелярии мне помогал Амиль Кравец, именно он подписал разрешение на передачу фабрики.

В зале воцарилась мертвая тишина. Даже журналисты замерли, пораженные этой невольной исповедью.

Я сделала шаг назад, искусно изображая потрясение – пальцы дрожали у губ, глаза неестественно расширились, дыхание стало прерывистым. Совершенная картина ошеломленной невинности.

– Боже правый… – прошептала я так, чтобы услышали ближайшие репортеры. – Он и вправду…

Ричард вдруг затряс головой, словно пытаясь стряхнуть дурман.

– Артефакты иллюзии под запретом!

– Откуда он у вас? – выкрикнул другой голос.

– Много у вас запрещенных артефактов? Как часто вы ими пользуетесь?

Ричард судорожно сжал челюсти, но зелье оказалось сильнее. Его губы дрогнули, и поток откровений хлынул наружу:

– Коллекция артефактов мне досталась от отца. Он всегда говорил… что настоящие аристократы создают правила, а не следуют им…

В течение следующих минут зал содрогался от одного шокирующего признания за другим. Ричард, краснея и бледнея попеременно, выдавал все свои тайны – схемы мошенничества, подделки документов, нелегальные сделки. Журналисты лихорадочно записывали, их перья скрипели по бумаге, фотоартефакты вспыхивали без остановки.

Я стояла, слегка прикрыв рот рукой, мой затравленный взгляд метался от Ричарда к толпе, как будто я пыталась осознать масштаб его обмана.

Когда поток признаний наконец иссяк, Ричард дико заозирался, словно только что очнулся от кошмара. Его пальцы сжались в кулаки.

– Заткнитесь! Все заткнитесь! – хрипло выкрикнул Ричард, но его собственный голос, словно предатель, продолжал: – Да, я использовал запрещенные артефакты! Да, я подделывал документы! Но вы все такие же! Каждый в этом зале…

Зал взорвался хаосом. Крики возмущения смешались с требованиями немедленно вызвать королевскую стражу. Фотоартефакты вспыхивали без остановки, запечатлевая падение одного из самых влиятельных аристократов.

Сквозь этот шум прозвучал четкий, как удар клинка, женский голос:

– Ричард Вальмор. – Оливия стояла в первом ряду, ее рыжие волосы ярким пятном выделялись среди толпы. – Правда ли, что вы укрываете от короны менталистов и иллюзионистов?

Бывший муж вздрогнул, будто получил пощечину, услышав голос Оливии. Выхватил ее взглядом из толпы. Рыжеволосая, в строгом сером костюме, с блокнотом в руке, она выглядела как обычный газетчик: острый взгляд, едва заметная улыбка, скрывающая хитрость. Сегодня Оливия играла ключевую роль в публичном разоблачении. Ее точные вопросы подталкивали журналистов к нужным выводам, направляя допрос.

– Правда ли… – начала она снова, но Ричард внезапно рванулся вперед. Его лицо исказилось такой первобытной яростью, что несколько человек инстинктивно отпрянули.

Но толпа сомкнулась плотнее. Десятки рук: журналистов, аристократов, охранников – образовали живую стену. Кто-то грубо оттолкнул его назад, не позволяя вырваться.

– Правда ли… – Оливия повторила вопрос в третий раз, ее голос звучал холодно и методично, как на допросе у следователя.

Наступила мертвая тишина. Все замерли, затаив дыхание. Даже фотоартефакты перестали вспыхивать. Ричард стоял, сжимая кулаки, капли пота стекали по побледневшему лицу. Его глаза дико блестели – в них читалось осознание неминуемой катастрофы.

– Правда… – наконец вырвалось у него. Голос надломился, будто это слово обжигало горло. – Но они… они сами приходят! – внезапно закричал он, отчаянно пытаясь оправдаться. – Им нужна работа! Кто-то же должен дать им кров и хлеб, если корона объявила их вне закона!

Его последние слова повисли в воздухе, превратив простое признание в политическую бомбу. В зале начался настоящий ураган – аристократы вскакивали с мест, перекрывая друг друга возмущенными криками: «Измена!», «Вызвать королевскую гвардию!», «Это заговор против короны!».

Оливия, не давая волне возмущения схлынуть, продолжила с хищной настойчивостью:

– Кто ваш покровитель? Назовите имя!

Ричард закашлялся, будто слова застряли у него в горле колючим комом. Его пальцы судорожно сжали край трибуны, костяшки побелели от напряжения.

– Ксавир… Ксавир Тень, – наконец выдавил он, и по залу прокатился шоковый вздох. – Я… снабжал его людей артефактами…

Я громко ахнула, искусно прикрыв лицо дрожащими руками. Плечи содрогались в притворной истерике – идеальный образ невинной жертвы, раздавленной тяжестью этих откровений. Сквозь пальцы я видела, как на меня устремляются десятки жалостливых, сочувствующих взглядов.

– Вы упомянули менталистов! – врезался в гул голос репортера «Столичного вестника». Его перо замерло над блокнотом в ожидании сенсации. – Укрывательство магов этого направления – прямая измена. Леди Амалия знала о ваших делах? Была соучастницей?

Ричард скривился в злобной гримасе. Я видела, как он изо всех сил