Притча о судьбе - Мелли Т. Толлэм

— Малахия, как ты думаешь, голоса могут быть только теми, кто говорит с тобой? Может быть, я не сумасшедшая. Может быть, что-то пытается пробиться наружу. Может быть, это как-то связано с моей потерей памяти.

Я повернулся к ней спиной и налил зелье в маленький стаканчик.

— Нет, свет мой. Голоса, которые говорят со мной, в значительной степени реальны, а те, что звучат в твоей голове, — воображаемые. Твой разум сломлен.

У Дуаны сложилось впечатление, что ее разум замкнулся в себе, чтобы защитить себя от нежелательных воспоминаний. Я даже наполнил его несколькими своими собственными мучительными ночами, проведенными под горой, в заключении, подвергнутому голоду и насилию. Из-за всего этого вмешательства осталось множество вопросов, но мне нравилось видеть её такой — немного расстроенной и отчаявшейся, слишком зависимой.

Ее колени были вдавлены в матрас, тело почти согнуто. Я подошел к ней и погладил ее подбородок, заставляя эти водянистые глаза встретиться с моими.

— Почему ты такая грустная, свет мой?

Ее голос дрогнул.

— Мне так жаль, Малахия. Ты заслуживаешь лучшего, чем брошенная пара вроде меня.

Я усмехнулся, затем выпрямился, когда ее глаза сузились, глядя на меня.

— Я не хотел бы видеть тебя другой, — мягко сказал я. — А теперь давай выпей лекарство.

Я оценивающе окинул ее взглядом. Как только мы будем полностью связаны, этого будет достаточно. Наша связь слаба из-за отсутствия близости, из-за отсутствия секса, но я все еще сдерживался из страха взять то, что не было дано добровольно.

Она определенно отдала моему брату все это задолго до того, как они заявили права друг на друга.

Я поднес маленький стаканчик к ее губам.

— Выпей свое лекарство.

Мне скоро нужно будет уехать отсюда, и я не мог допустить, чтобы голоса подталкивали ее к каким-либо глупым шагам.

— Я ненадолго уеду сегодня. Как ты думаешь, ты сможешь справиться с одиночеством?

Она поставила стакан на прикроватный столик и посмотрела на меня сквозь темные ресницы. Намек на возбуждение засиял в ее глазах, восторженное ликование, которое только наполнило меня ужасом.

— Я справлюсь, — заявила она, не сумев сдержать радостного тона.

Я на мгновение замычал и оценил реакцию, теперь опасаясь оставлять все на самотек. Однако были и другие дела, которые требовали моего внимания, и я не мог просто сидеть и наблюдать за ней каждую минуту дня.

— Женщины спланировали очередное восстание, и мои мужчины этого не потерпят. Это бунт, который нужно остановить, пока не стало слишком поздно.

Я поцеловал ее в лоб, безмолвно кипя от слов, которые я действительно хотел сказать: бунт, который ты начала, сука.

Я знал о ее бунте уже несколько месяцев, но хотел посмотреть, как далеко она готова зайти. Несмотря на вмешательство Матильды, мне удалось проскользнуть мимо узлов в паутине и увидеть два разных исхода той ночи. По одной версии, она отказалась от этого плана и смирилась с судьбой; по другой, она пыталась убить меня.

Она сделала неправильный выбор. Хотя я и планировал отделаться легким испугом, но не смог. Попытка кражи моих сил — это одно, но побег через портал — это уже слишком.

Она вышла из-под контроля.

Она заставила меня действовать и испытала мои границы до такой степени, что я чуть не нарушил их. Я позволил ей стать слишком наглой, слишком нахальной.

Больше никогда.

В этот самый момент она подписала себе приговор, и потому я стёр её воспоминания, оставив чистый лист и обеспечив, чтобы большая часть её сил осталась забыта — как и её прежняя жизнь. Её семья и друзья, все, кто не был связан со мной или нашими детскими воспоминаниями, — забыты. Даже он, тот самый мужчина, что выдавал себя за её истинную пару, — забыт.

Тем не менее, их связь оставалась глубоко спрятанной, оставшейся только потому, что полное ее стирание сделало бы ее почти в безвольную оболочку.

Только по моей милости она сохранила способность функционировать.

Из горла Дуаны вырвался сдавленный рвотный звук, и мои глаза резко вернулись к ней. Каким-то образом, погружённый в собственные мысли, я не заметил, как моя рука начала действовать по собственной воле.

Мои пальцы сжимали её шею, перекрывая доступ воздуху. Её ногти царапали мою кожу, и из груди вырвался слабый всхлип. Я тут же отдёрнул руку.

Дуана с жадностью втянула воздух, задыхаясь.

— Малахия, — выдохнула она, потирая ладонью красный отпечаток ладони, покрывающий кожу.

— Прости, свет мой, — извинился я. — У тебя что-то было на шее.

Иногда мое негодование брало верх надо мной. Я клянусь, я люблю ее, но иногда… Я ненавидел ее.

У Дуаны отвисла челюсть, и я склонил голову в знак прощания. Ее разум был настолько измотан, что она могла подумать, что этот момент — плод ее воображения.

Нуждаясь в поспешном уходе, я отступил назад, позволяя своей силе собраться вокруг меня.

— Не ищи неприятностей, — предупредил я. — Они могут найти тебя сами.

Дуана в изумлении смотрела мне вслед, пока я не растворился в эфире.

Глава 9

Далия

Единственного, кого я когда-либо знала, был он. С момента моего рождения и до настоящего момента Малахия был моей парой и связан узами, моим лучшим другом.

Но если это было правдой, то почему это казалось таким неправильным?

Как будто что-то внутри меня закричало в знак протеста против нас, против него. Это чувство было невозможно расшифровать, оно часто проявлялось в ноющем ощущении покалывания в основании моего черепа.

Я любила его, и все же… Я жаждала большего — дружбы, приключений, страсти, всего того, чего никогда не знала.

Не было причин чувствовать себя настолько неуверенно, не было причин для колебаний. Если не считать нашего детства, Малахия души не чаял во мне. Однако были моменты, когда созданный фасад любви давал трещину, позволяя воспоминаниям о нашем детстве просочиться наружу.

Сегодня один из них.

Мои пальцы слегка коснулись синяка на моем горле, когда я выбралась из постели, чтобы начать новый день бесконечной ночи. Он только что душил меня, не так ли? Это было возможно произошло в моем сне. Чаще всего у меня была склонность травмировать себя во сне. Подробности этого утра казались в лучшем случае туманными.

Я остановилась перед зеркалом и осмотрела красное кольцо у себя на шее, и с моих губ сорвалось негромкое ругательство. Малахия… это был отпечаток его руки.

Я вышла из спальни, ища минутного покоя вдали от удушливого воздуха, который