В самом Сердце Стужи. Том III - Александр Якубович

Разместили волов временно на пустующей конюшне — после кастрации бычки были спокойные и смирные — но уже к возвращению отряда всех животных перегонят под временный навес во дворе замка.

Виктор вообще не слишком беспокоился касательно размещения животных. По его словам, волы должны будут стать, как он выразился, «на баланс» общины на весь земледельческий период, хотя даже зимой для них найдется работа: таскать лес или перевозить грузы. По задумке моего мужа простаивать волы не будут, животные должны постоянно работать и отрабатывать не только свою высокую стоимость покупки, но и содержание. Так что времени для постройки барского хлева у нас хватало, окончательно в наше пользование волы вернутся только осенью, когда закончится распашка полей и посевы озимых, а до этого времени животные будут кочевать между дворами и содержаться крестьянами.

Едва волы появились в замке, ко мне потек ручеек из первых просителей. Как мы и обсуждали с Виктором, приоритет в пользовании тягловыми животными барона был отдан тем семьям, которые взяли больше всего пахотной земли по сравнению с прошлым сезоном, но при этом не обладали большим хозяйством, то есть были далеки от статуса зажиточных.

Я пыталась урезонить мужа, что стоит распределять волов по старшинству или вообще оставить этот вопрос на откуп старейшинам — пусть они внутри крестьянской общины сами решают, кому пахать поля в первую очередь, а кто — подождет. Но вместо этого Виктор заявил, что доверять такой вопрос общинникам он не станет. Главный аргумент моего мужа заключался в том, что старейшины и так имеют достаточно ресурсов для обработки своих полей, и в этом он был совершенно прав. Бедные крестьянские семьи не могли добиться уважения других земледельцев. Так что старейшинами общины всегда становились наиболее плодовитые и трудолюбивые семейства, в которых было в достатке как сыновей, так и дочерей, то есть рабочих рук хватало на любые дела и задачи.

— Миледи, вы уверены, что хотите выдать животных сперва самым жадным, а не самым уважаемым семьям? — учтиво спросил Арчибальд.

Мужчина стоял у стены кабинета, внимательно наблюдая за моей работой. Перебираться в общий зал мне не хотелось, а решать вопросы было нужно. Так что я раздавала указания Арчибальду, а уже он раз в час-два шел и доносил мои приказания до конкретных исполнителей или решения — до конкретных людей. Заниматься арбитражем сегодня я не планировала — для этого было выделено два дня в конце недели. Так я пыталась заставить людей не откладывать до последнего и сразу идти со своими бедами к барону Гроссу, а не томиться в ожидании, когда же мой супруг соизволит покинуть город и передать мне баронскую цепь. Если ждали почти три недели до этого — подождут и еще пару дней. Тем более, в конце недели будет проходить праздник весеннего равноденствия, который знаменует собой полноценный приход весны. В городе на этот день была запланирована небольшая ярмарка, в Херцкальт уже приехала труппа бродячих артистов из пяти человек, которые хотели устроить представление с факелами и сожжением чучела зимы. Так что у меня были и другие заботы, чем разбираться, кто чьего гуся украл или кто кому дал в глаз. А если не хотят ждать арбитража — пусть решают эти вопросы самостоятельно. Если не было нанесено серьезных увечий или не совершена крупная кража, то любой конфликт можно решить и без вмешательства барона.

— Почему ты говоришь, что они самые жадные? — удивилась я.

— В общине ходят разговоры, что голытьба нахапала дармовой земли, которую не сможет распахать. Столько набрали, что барону пришлось даже волов заказывать, дабы затея его не пошла прахом, — чуть подумав, ответил Арчибальд.

— И кто такое треплет?

Видимо, что-то в моем тоне Арчибальда напугало, потому что мужчина тут же поджал губы и опустил подбородок, будто приготовился драться.

— Вы не думайте, миледи, — начал заместитель. — Мы, дружина, доверяем милорду, он был нашим командиром задолго до этого дня и его решения всегда шли на пользу людям. Они говорят это всё не от большого ума. А будут трепаться и дальше, мы их с парнями мигом…

— Арчибальд, — холодно перебила я мужчину. — Твоя госпожа спросила, кто это треплет? Кто позорит моего мужа и твоего лорда подобными разговорами, такими гадкими домыслами? Они ведь говорят, что крестьяне барона за бороду ухватили и деньги с него трясут, а он и рад раскошелиться, так?

А я ведь предупреждала Виктора, но он меня не слушал. Община — дело темное, временами даже мрачное. Не просто так я прожила свою жизнь простолюдинки на отшибе села, в маленькой землянке, и не просто так я умерла в одиночестве, потому что никто даже не заглянул проверить, как дела у одинокой женщины.

Я не смогла в той жизни стать частью крестьянской общины. У меня были кое-какие навыки из прошлых жизней, но одного взгляда на мои тонкие кисти, длинные пальцы и узкую талию хватало, чтобы понять, что я либо дочь разорившегося аристократа, либо беглянка. К труду непригодная, детей рожать — тоже не слишком сподобна, иначе бы уже нашла себе угол, куда прибиться. Жизнь общинников тяжела, трудна и временами вовсе беспросветна. От этого крестьяне бывают не только хмуры, но даже жестоки, а суждения их резки и крайне прозаичны. Видя перед собой только бесконечную пахоту, плетение корзин и снегоступов, собирая всю жизнь хворост и занимаясь мелкими ремеслами ради выживания, эти люди очень явственно чувствовали, где у кого прибыло, а где — убыло. Им ничего не дается легко, и уж тем более — даром. Самые беззащитные и самые используемые, общинники научились жить, глядя на мир с прищуром, подозревая всех и каждого, и чаще всего оказывались правы.

Так что сейчас великодушные реформы, которые проводил барон Гросс — а я считала моего мужа именно реформатором, ведь его решения уже стали вступать в силу и приносить первые плоды в виде того же увеличившегося потока пушнины с севера — они воспринимали как недальновидность и неумение распоряжаться деньгами.

— Миледи, этих людей убедить невозможно, — начал Арчибальд.

— Ты крайне наивен, если считаешь, что я собираюсь объясняться пред чернью, — шикнула я на заместителя моего мужа, отчего лицо Арчибальда вытянулось от удивления. Такую меня он еще ни разу не видел, да и я свой норов в Херцкальте в полной мере не демонстрировала.