Ырын, дочь вождя - Полина Лашина

но уже чуть с запашком, что неудивительно, после суток лежания на жаре. Ирину тогда тут же стошнило горькой желчью – то ли от запаха предложенного блюда – или обилия и других витающих здесь же "ароматов"? – то ли от сотрясения, которое у него скорее всего было.

В тот момент ей было так плохо, даже не испугалась, что ей влетит за подобное действие у "стола" гостей. Но ей не влетело. Даже водой опять поделились, похлопав при этом по голове тяжеленой ладонью. Наверное, именно тот "ласковый" жест вновь отправил и без того контуженную Ирину в бессознательное состояние. А когда она опять очнулась, то костер был тщательно залит чем-то смердящим, а орки уже дружной толпой куда-то уходили.

Недолго думая, подскочившая девушка бросилась догонять уходящих. Хорошо, что те шли груженные – не только остатками конских туш, но даже все деревяшки от пары разломанных телег зачем-то тащили на своих широких плечах. Так что орки не быстро убегали в бескрайнее поле, ослабленная Ирина успевала плестись по их следам и не терять из поля зрения.

Зачем она за ними увязалась, тогда даже не задумывалась. Других вариантов все равно не было, не оставаться же посреди обезображенных трупов с падальщиками, которые, поскуливая и похоронно подвывая, ждали в отдалении, пока уйдут мешающие им здоровяки. От шакалов и многочисленных птиц она бы, оставшаяся опять без воды, в итоге не смогла бы отбиться. Не смогла бы выжить одна в бескрайней дикой степи, где ни одного намека на цивилизацию не было.

То, что человечка плетется за ними, орки видели. Один даже попытался отогнать ее: остановился, подождал, пока она подойдет ближе, наклонился и, скаля зубастую пасть, зарычал ей прямо в лицо, обдавая смрадом несвежего дыхания и мелкими брызгами слюны. Ирина тогда опешила, отшатнулась, а затем разозлилась. И подавшись вновь вперед, чуть ли не нос к носу, плоскому зеленому носу с расплющенными ноздрями, зарычала клыкастому орку в ответ.

Совсем не соображала тогда, видимо, откат от общего шока наступил. Орала на него тогда так, будто он был виновен в ее попаданстве, чужом, чуть ли не детском теле, в котором она очнулась среди трупов, в приходе изводящих ее целые сутки падальщиков... Так орала, щедро добавляя матерные слова, что горло почти сорвала.

Зато чуть отпустило. Выдохнув, отступила на шаг назад от внимательно внимающего ей орка, который даже забыл разогнуться, и, еще раз окинув его взглядом, уже едва слышно добавила:

– Понял, как мне хреново?! А тут ты еще... Вот нехер на меня рычать!

Вокруг раздалось громкие непонятные звуки, больше на горловое бульканье похожие. Или на перекатывание камней в горах при лавине? Оказалось, остальные орки подошли ближе и сейчас... смеялись? Над ней?

Но тут выступил вперед один из орков, самый здоровенный даже на их фоне, да еще с темными татушками на лысом светло-зеленом черепе, хлопнул ручищей по плечу того, кто на нее смел рычать. И в свою очередь тоже что-то прорычал. Но длительно, будто... речь толкнул?

Что он говорил, непонятно, но после этого вновь погладил по волосам Ирину, не успевшую отшатнуться, проворчав еще немного невнятного. На этот раз ее не хлопали по голове со всей дури, да и рычание в ее сторону было иной, более мягкой тональности, так что девушка решила, что ее поведение одобрили.

После этого ее даже поманили за собой, и шли орки теперь медленнее, явно сдерживаясь из-за слабой человечки.

Вот так Ирина оказалась в итоге в клане Серых Жмырх.

Но делиться сейчас подробностями истории со своими рабами не стала, даже если бы ей хватило слов для описаний. Коротко сказала, помогая себе жестами, что после нападения неизвестных на их караван ничего не помнит из-за ран на голове и пережитых волнений, даже откуда она и куда тот караван шел. Что позже подобрали ее там голины, проходящие мимо после очередного набега куда-то, и тем самым спасли от смерти. И что так у нее наступила новая жизнь, а вождь клана, который разрешил ей присоединиться, стал ей вроде как отец.

Кстати, были у нее подозрения, что вождь, то есть ныдыр или ндыр по-местному, как раз может догадываться о ее иномирности. Потому что чем больше узнавала она орков, живя среди них, тем сильнее удивлялась, почему он тогда – а это он был тем здоровяком с черными рисунками на черепе – решил забрать ее, полудохлую человечку, с собой. Уж точно не из-за доброты или милосердия, у орков даже таких понятий в языке не было!

К тому же ныдыр столько опекал ее потом. Конечно, "опекал" по понятиям самих орков, хотя, по мнению человечки, она едва выживала уже в самом племени. Но какой-никакой защитой ндыр обеспечивал, еду в первое время подкидывали по его распоряжению, вещами понемногу снабжали. Даже то, что братцы ей подарки из набегов до сих пор приносят, тоже, в общем-то, результат покровительства вождя, принявшего ее в свою семью. Именно в ближнее окружение, а не просто в племя.

Как вождь мог догадаться о ее попаданстве? У орков главари обычно совмещают административную власть с духовной, вождь считается еще связным с духами. То есть шаманом. И Ырын сама не раз видела, как вождь не только разные обряды проводит, но и... медитирует? Именно после таких безмолвных сидений с закрытыми глазами, когда его никто не смел беспокоить, даже громко дышать рядом, потому что "идет подключение к духам", вождь какое-то время потом смотрел на Ырын по-особенному, и что-то такое... неземное отблескивало в его черных, совсем без белков глазах.

От ее малость сентиментальных воспоминаний вновь отвлек Рик, на этот раз спросив, что означает ее имя. И почему ей именно его дали вместо того, которое она забыла. Он уже узнал, что означает "Рык", конечно, был жутко недоволен, но больше не требовал, чтобы его звали "Рикардо". Потому что тот перевод тоже знал. Вместо этого несколько раз потребовал, чтобы называли его "эйр", то есть ыэр – как могли произнести детишки. Насколько поняла Ырын, это было принятое в Котроне обращение к знатному, что-то вроде "господин" или "милорд", или типа того.

Но разве будет она слушаться... своего же раба? Как насчет соблюдения иерархии в их крошечном человеческом племени? Конечно, вместо этого Ырын дразнила парня, зовя его "Эй!", и только потом с демонстративной паузой добавляла раскатистое "р-р". Мажор на такое обращение тоже бесился, так что когда она вернулась к "Рик", именно с мягкой "и", то смирился.