Фани Дюрбах и Тайный советник - Алла Ромашова

— Что нож могли подбросить.

— Кто?

— Ну хотя бы кто-то из охраны завода, — Лагунов внимательно смотрел на полицмейстера. Тот побледнел. Повисла пауза.

— Кроме того, у Василия не было никаких причин убивать своего товарища. Напротив, он просил того быть свидетелем на их венчании с Онисьей. Про семью Петровых и говорить нечего: их конюх даже и не знал. Так что мотива убийства у Василия нет.

Лицо Алексея Игнатьевича из бледного сделалось багровым. Казалось, он вот-вот взорвется.

— Может, Вы знаете, кто убил? — ехидно спросил он.

— Пока нет, — грустно покачал головой Лагунов. — Но подозреваемые есть.

— И кто же?

— Говорить пока рано. Но от вас у меня нет секретов, мы же вместе работаем. Так ведь?

Игнатьевский судорожно вздохнул. «Не прост, ох как не прост этот Лагунов. Нужно ухо востро держать. А вчера все простачком прикидывался!».

— Вот, хотел с Вами посоветоваться, — продолжил Лагунов. — Мистер Самуэль Пенн вчера обмолвился, что главный инженер Москвин на Гербере сильно напился, пропадал где-то почти час, а потом появился с лицом в крови. Сказал, что кровь пошла носом. А еще накануне он сильно проигрался в карты, а на следующий день после убийства, наоборот, раскидывался деньгами. Хочу отработать эту версию. Как считаете?

— Москвин? — переспросил Игнатьевский. И быстро добавил: — Мне он давно не нравился. Скользкий тип. Крепостных девок портит. В Санкт-Петербург рвется. Такой вполне мог убить. Возможно, он и младенца распотрошил, чтобы власти навредить. А что? …Мог. Разночинец, одним словом.

— Ну и славно. Давайте пока примем за основу эту версию, собирайте улики. А я еще хотел осмотреть место, где нашли убитую Екатерину.

— Так это когда было! Зимой! Там никаких следов не осталось.

— Вот и посмотрю.

Лагунов накинул пальто и вышел, оставив Игнатьевского в полном недоумении.

Фани тем временем добежала до усадьбы, прошла мимо конюшни и, стараясь быть незамеченной, прошмыгнула внутрь. Огляделась — никого. Лошади тянули к ней свои теплые губы, ожидая хлеба или, на худой конец, сена. Фани пробежала мимо них к низкой двери в конце стойла — там была комната, где хранился инвентарь, и которую накануне вечером девушка видела через окно, подглядывая за Федором. Фани осмотрелась. Вот ящик с инструментами, в котором нашли нож. Грабли и лопаты в углу. Хомуты развешаны по стенам, лежак, он же сундук Василия — на нем валялся его кафтан. Другой ящик, поменьше, в углу. Фани подцепила крышку и откинула ее. Внутри хранились личные вещи Федора: выходной наряд, рубашки, шапка, пояс и небольшая берестяная шкатулка. Она оказалась закрыта на замок. Фани покопалась в инструментах, нашла шило. Воткнула его в отверстие замка и нажала посильнее. Замок сломался, а шкатулка открылась. Внутри оказались женские вещи: белый воротничок, гребень и небольшая брошь с эмалью. Девушка узнала брошь. Прикрыла рот рукой, но быстро взяла себя в руки. Спрятала украшение в карман, захлопнула шкатулку, бросила ее в ящик и хотела уже бежать прочь, когда услышала шаги. Фани выглянула за дверь и увидела Федора, который неспешно шел в сторону комнатушки. Девушка, стараясь не шуметь, скинула на пол кафтан Василия, схватила со стола шило, подняла крышку большого сундука и забралась внутрь, прикрывшись тряпьем. Сквозь замочную скважину ей было видно, как Федор вошел в помещение, скинул рубаху, залез в свой ящик и замер, разглядев, что шкатулка лежит не на своем месте. Он достал из карманов портков ключик, попытался ее открыть. Вздрогнул, увидев сломанный замок. Прозрачные глаза Федора сощурились. Он присел и стал похож на шакала: губы сжались в две неровные линии, подбородок затрясся. Конюх повел длинным носом, принюхиваясь. Фани лежала ни жива, ни мертва. Запах потной одежды бил ее в нос и щекотал ноздри. Фани громко чихнула. Федор огляделся и увидел кафтан, скинутый Фани на пол. Мужчин подскочил к сундуку, распахнул его и откинул тряпки. Увидев француженку, от изумления оторопел. Этих секунд хватило, чтобы Фани резво выскочила из сундука. Она выставила вперед шило.

— Не подходи! — закричала она. — Где Онисья? Что ты сделал с ней, гад?

Федор поменялся в лице. Его лицо скукожилось, черты обострились, и он стал похож на шакала:

— Ты следила за мной! Сама виновата! Я не хотел, но теперь мне придется ее убить. Она могла быть счастлива со мной. Она любит меня, а не Василия. Только меня. И всегда будет моей. Это ты, ты во всем виновата!

Федор брызгал слюной, голос его перешел на фальцет. Он прыгнул к Фани и с силой сжал ее руку. Та отпустила шило. Федор размахнулся и ударил девушку кулаком по голове. Фани упала без сознания.

Когда она очнулась, ее руки и ноги были связаны веревкой. Голова гудела. Фани что есть сил крикнула, но издала только мычание — ее рот был заткнут тряпкой. Она крутилась на полу, пытаясь ослабить веревки. Извивающейся, раскрасневшейся, с разметавшейся юбкой и кляпом во рту — такой ее увидел Лагунов, отворяя дверь в комнату.

— Только не говорите мне, что Вы так отдыхаете! Дорогая Фани, я же попросил Вас ни во что не вмешиваться! Как хорошо, что какая-то бабка мне подсказала, что Вы зашли сюда.

Пока Лагунов развязывал Фани, она скороговоркой говорила по-французски:

— Сильвестр Васильевич, у меня в кармане брошка Онисьи. Я нашла ее в вещах Федора. Он ворвался и скрутил меня. Онисья у него, он признался. И грозился убить ее. Бегите к Устинье — она наверняка видела, куда он пошел. Я дальше сама, спасибо.

Фани оправила платье. Чиновник, не дожидаясь, пока девушка оправится, выскочил наружу, где его ждала взволнованная травница — та самая бабка, которая сообщила, куда пошла Фани.

— Туда, туда он побег. В лес.

— Устинья, а где Федора-то в лесу искать, как думаете?

— Там тропка есть, она прямо к охотничьему домику ведет. Там сейчас никого — не сезон. Думаю, туда побег. Я его аккурат рядом видела, когда траву собирала. Но Вам одному нельзя, не справитесь. Да и темнеет. А что, если он в зверя превратится?

— Вы правы, подмога мне понадобиться. Пошлите Мишку за Василием, он в церкви. Пусть передаст, что я велел бежать к охотничьему домику. А потом помогите нашей Фани, она, как минимум, нуждается в осмотре.

Сильвестр Васильевич вынул из кобуры пистолет и бегом бросился к лесу по дорожке, ведущей через огороды. Через пятнадцать минут в просвете деревьев он заметил фигуру. Перестал торопиться и стал двигаться за стволами деревьев, стараясь быть незаметным. Так крался по лесу еще час, позволяя Федору