Русский романс - Наталья Гончарова

Чего в этом магазине только не было, а прислуга так любезна и угодлива, словно расшаркиваться перед богачами было для них не только необходимостью, но и радостью.

Выбор был огромный, ткани, готовые платья, шляпки всех цветов и фасонов, парфюмерия, редкое французское мыло, а если даже чей то взыскательный вкус, не найдет что искал, были английские и французские каталоги, где любую вещь, можно было привезти на заказ, и даже не утруждать себя походом в магазин, мальчики посыльные принесли бы их прямо на дом.

Смысл же пребывания Анны, сводился к контролю над своими двумя воспитанницами, чтобы не шалили в магазине, стояли смирно, громко не разговаривали, и вообще не мешали маменьке. Она с тоской смотрела, как купчиха примеряет пару тонких атласных, облегающих, словно вторая кожа, перчаток, а эти элегантные пуговички до самого локтя. Посмотрев на свои тонкие длинные нежные пальчики, заключенные в плен дешевой потертой ткани, Анна с досадой, но не без злорадства, подумала, что вряд ли такие элегантные перчатки, будут ладно сидеть на квадратных крестьянских руках Нины Терентьевны. Как же всев жизни, право слово, не справедливо устроено. Анна разочарованно осознала, что ничто человеческое ей не чуждо, и что увы, она не так идеальна как ей бы того хотелось. Постыдное чувство - зависть, жалило больнее осы. Сколько бы она не воспитывала в себе добродетель, не пестовали и не лелеяла ее внутри себя, она оказалось такой же, как все, не хуже, но и не лучше других.

А купчиха была расточительна, как никогда, к перчатками присоединились и банты, и хлопковые чулки для девочек, и много разных женских премудростей. Всего было и не счесть.

А как смотрел на купчиху приказчик, ссутулившись в три погибели, заискивал, угодливо и подобострастно что-то лепетал, предлагая то одно то другое. Глядя целый час на его неестественную позу, выражающую крайнюю степень раболепства и низкопоклонничества, Анна физически, начала чувствовать боль в пояснице.

Как только все купленные вещи были упакованы, подбежал мальчик-посыльный, и, не смотря на свой небольшой рост и худобу, ловко подхватил все свертки, коробки и конверты и понес их в стоящую подле входа бричку.

Какие удивительно взрослые у него глаза, – подумала Анна, – будто, прожившего долгую жизнь мужчины, на этом детском еще сохранившем младенческую припухлость лице, а ведь всего лишь на пару лет старше ее подопечных, а какая бездна между ними. Да, бедность, заставляет взрослеть раньше, – с горечью подумала Анна, жалея не то себя, не то мальчишку.

Наконец, поход в магазин подошел к концу, все что нужно и не нужно было куплено, пора было возвращаться домой. Дома их уже должен был ждать и самовар и горячий ужин, как же это чудесно быть барином в своей жизни, – с нарастающим раздражением подумала Анна, глядя украдкой на купчиху.

Но как только они переступили порог дома, к ним подбежал запыхавшийся и взмыленный словно, проскакавший сто верст на лошади, Кузьма иопасливо косясь на испачканные сапоги, оставляющие на чистом полу комья свежей черной грязи, затараторил: – Барыня не велите ругаться, Ваше степенство, Степан Михайлович, стало быть, велел вам передать, как можно быстрее, так что я из конюшни прямиком к вам, – и снова оглянулся на грязь, – велено передать, что сегодня пожалуют гости, со всей своей значимостью, сказано барыня, чтобы ужин особый подавали, такой будто бы именины у вас, второй раз за год наступили. – Произнося все это, Кузьма продолжал опасливо оглядываться, а носком сапог, старался тихонько загнать грязь под находившийся неподалеку комод. Танюшка, стоявшая неподалеку, прозорливо увидела этот почти цирковой трюк и погрозила Кузьме кулаком. На что тот глуповато, но миролюбиво, улыбнулся. Анна, от чьего взгляда не укрылась, разворачивающаяся в гостиной трагикомедия, сама чуть не прыснула от смеха, но вовремя спохватившись, вновь приняла чопорный и важный вид.

Анна вспомнила, что еще месяц назад, велись разговоры о приезде некоего важного гостя, но тревоги и волнения прошедших недель, так заполнили собой все ее мысли, что даже значимые события стали казаться несущественными.

Гремят посудой, взбивают подушки, метут пол. Прислуга спотыкается, толкает друг друга,кругом беготня, шум, крик, ругань – дом вверх дном. Собственно так бывало всегда, когда мирный сонный и неторопливый уклад провинциальной жизни, нарушался приездом непрошенных и незапланированных гостей. А уж если эти гости были желанными и статус имели важный, то дом становился похож на вавилонскую башню, где работа хоть и шла быстрым ходом, но мало кто понимал что происходит, кто чем занят и кто какие команды отдает.

Давно было пора ужинать, но привычный ход жизни был нарушен и в чинной позе, в своих лучших нарядах всех усадили на диван, аккурат, не по росту, а по возрасту: маменька, гувернантка и дети. От запахов, доносившихся с кухни, голова шла кругом, а животы сводило от голода. Анна с трудом сдерживала раздражение, вынужденная сидеть как истукан битый час. Привычный и размеренный ритм ее тихой жизни был нарушен, а главное во имя чего или кого? Будь не ладны эти господа.

Наконец, послышался стук копыт, скрип колес, и мужские голоса. В комнату вошли трое мужчин, купец со своим приказчиком и высокий незнакомец. Мужчина был одет в великолепно скроенный черный сюртук с меховым воротом и темные в тон брюки.

Его образ был элегантен, но рафинирован, словно идеальная картинка с обложки журнала, помещенная не в то время и не в то месте. На его фоне купец в своей привычной косоворотке и цветастом жилете, с неизменно расстегнутой, после плотного обеда пуговицей, не говоря уже о его приказчике, в до неприличия запыленном сюртуке, с устаревшими широкими отворотами, выглядели попросту нелепо.

Первым делом мужчина любезно и с учтивостью поприветствовал хозяйку, голос его был низкий, но приятный, с легкой хрипотцой, будто с мороза. Стоявшая позади Анна, видела лишь его широкий разворот плеч, спину, туго обтянутую в ладно скроенный сюртук, да затылок темных волос. Но видя восхищенный взгляд хозяйки и ее глуповатый и растерянный вид, она едва сдержала пренебрежительный смех. По реакции купчихистало понятно, что гость тот ослепительно хорош.

Оживленная компания, наконец, сдвинулась с места, незнакомец повернулся и обвел комнату скучающим взором, скользнув мимоходом по лицу Анны, дежурно поприветствовав ее, пробежал глазами дальше по комнате, как вдруг на его лице отразилось недоумение и конфуз крайней степени, а точнее ужас. Казалось, что гуляя по песчаному