Попаданка-песец, или Магия по-русски - Анна Миральд

да шумная, как сороки, а домик в порядок привели, любо-дорого посмотреть. Старики – добрые трудяги – и без надзирателя с палкой дело знают, честно потрудились, бардака, правда, больше навели, но и пользы – не в пример! А про магию я тебе так скажу, внучка, и не найдут. Но пущай поищут, может, что путного выведают да нам расскажут.

– Кузьма Кузьмич, а ты как наш разговор с Тимием слышал? Мы же вроде в другом домике были?

– Ох, Фиска… Это ж мой дом. Если мне надо, я и в конюшню схожу. Правда, не люблю энто дело. Только по крайней надобности.

На душе от его слов потеплело: переживал, дедушка. Нервничал.

– Благодарю за заботу, Кузьма Кузьмич. То-то наше дело так легко проходило, с душой. Оказывается, ты там был, поэтому и наше дело спорилось.

– Ну а как я тебя без контролю на дело важное отпущу? Тут бдить надо, – съехидничал домовой.

– Курировать? – хохотнула я.

– Ой, да куратор твой бумажный…, – он хихикнул, будто щёлкнула крышка от варенья. – «Высоко летает, да низко садится». Особенно на перила. Назначили, пущай курирует. Не мешай мужику свою важность чувствовать. У вас у каждого свои заботы. Главное, он свои «имперские компетенции» к моим лепным розеткам не применял. А то я ему… эту компетенцию всыплю. Вредней клубничного варенья! – закончил он уже почти добродушно, но с привычной угрозой в голосе. – А домик… домик-то у вас, молодых, получился душевный. Не забудьте теперь в нём перед сном: ты – жениха загадать, а мальчонка – желание. Да и казначею своему загадочному накажи ларец для казны купить. Долго я её прятать буду? У меня и без этого важных дел много.

– Ладушки, Кузьма Кузьмич, будет сделано, – умиротворённо и счастливо выдохнула, тяжело моргая от усталости. – Пойду я отдыхать. Суматошный день был. Да и мальчику отдыхать надо. Слишком много на него навалилось.

– Иди-иди. Если холодно будет, в песца оборотись. Простыть ещё не хватало… – пробурчал домовой и громко чем-то стукнул, давая понять, что разговор закончен.

Я улыбнулась в полумрак. Как же мне сейчас хорошо и уютно!

Может, потому что я наконец-то почувствовала себя… дома!

Глава 21

Из большого дома доносились редкие, глухие удары молотка – мастера, ворча, доделывали что-то важное. В нашем же флигельке царила умиротворяющая тишина: занавески шелестели на ветру, словно перелистывали страницы старой книги, а тихие щелчки починенных Айваном часов отсчитывали неспешные мгновения покоя.

Запах запечённого зайца давно выветрился, сменившись тонким, успокаивающим ароматом сушёной мяты для отвара от ночных кошмаров Егорки. За окном в позднелетних сумерках стрекотали сверчки, пахло вечерней прохладой и чем-то сладковатым, увядающим.

Я села на край Егоркиной кровати и поправила его одеяло. Он, в чистой рубашке с вышитым зайцем на груди, уютно свернулся калачиком, подложив ладошку под щёку. Его голубые глаза смотрели на меня доверчиво и робко.

– Ну, генерал, – провела рукой по его волосам. – Крепость взята, враг в лице вековой пыли и хлама повержен. Пора спать. Завтра нас ждут новые подвиги.

Егорка улыбнулся уголками губ, но глаза не закрывал. Смотрел на меня и на мои уши, которые я уже научилась прятать без Кузиной помощи, но сейчас не захотела – всё равно мальчик в курсе, кто я.

– Альфисса? – тихо спросил он.

– Да, солнышко? – отозвалась я, легонько сжав его маленький кулачок.

– А откуда ты? Где жила? До… до того, как к нам попала?

Вопрос повис в тихом, напоенном мятой воздухе. Сердце болезненно сжалось. Я ждала этого вопроса. И боялась его. Но сейчас, вдруг, вопреки всему, захотелось рассказать, поделиться. Отпустить ту тихую, ноющую боль, что грызла глубоко в душе, даже среди этой суеты и новых надежд. Ту, которую я старалась изо всех сил не замечать.

Я глубоко вздохнула. И запах мяты вмиг преобразился, смешался в памяти с неповторимым ароматом бабушкиного чая с иван-да-марьей на покосившейся веранде старого деревенского дома у реки. Дома, которого больше нет. Где-то в углу флигелька тихо шевельнулось, словно Кузьма Кузьмич замер в ожидании моего ответа. Честного, настоящего.

– Откуда я? – произнесла я тихо. – С очень далёкой земли, Егорушка. Она называется Россия. Ро-сс-и-я. – Я произнесла слово медленно, смакуя каждый звук, словно доставала драгоценность со дна старинного сундука. – Она… огромная. С бескрайними лесами, ледяными реками, величественными горами. – Сделала паузу. – И людьми… Сильными, упрямыми, стойкими, которые никогда не сдаются. Русские люди – самое главное богатство Родины. Недаром наша родная игрушка называется «Ванька-встанька»: как ни роняй, всё равно встаёт. А народное чувство юмора – это отдельная магия. Мощная, животворящая. Помогающая пережить самую лютую боль.

– Как с бумажной птицей? – хитро сощурился мальчуган, и я невольно улыбнулась воспоминаниям.

– Это капля в море, но да, как с ней. А без юмора в моей стране не выжить, малыш. Жизнь там… непростая. Народ там ни на кого не надеется, помощи ни от кого не ждёт, всё сам… – с гордостью в голосе усмехнулась я. – От государственной заботы чаще чешется, нежели от радости пляшет, но споёт частушку или анекдот сочинит, посмеётся и в новый день войдёт – легко и беззлобно.

Я замолчала, внезапно почувствовав, как предательски защипало глаза.

– А там, в твоей России, люди друг другу помогают? – искренне поинтересовался мальчик, и я утвердительно кивнула.

– Да, но помощь эта – на вес золота, малыш. Не каждый её мудрость понять сможет. Она даже имя имеет: «Сам».

Мальчик аж приподнялся от удивления:

– Это как?

– Совет дадут, подскажут по делу, но за тебя делать не станут. Помнишь, как тебя сегодня Айван учил узлы вязать? Если упадёшь, на помощь не бросятся. Не потому что злые и чёрствые, а потому что сам уметь подниматься должен. Если сам не научишься, тяжело в жизни будет. Каждый раз поднимать тебя некому, у всех свои заботы.

Егорка задумчиво нахмурился и совсем по-взрослому рассудил:

– Знаешь, Альфисса, а они правы. Рука помощи не всегда ведь рядом оказаться может. Что ж так и лежать на земле стонать, ждать, когда поднимут? Мне бы стыдно было.

Я взъерошила светлую макушку маленького умнички и согласилась:

– Правильно рассуждаешь. Помогать можно и нужно, но только тогда, когда в одиночку человек справиться не может. А иначе он так