Попаданка-песец, или Магия по-русски - Анна Миральд

Он насупился, словно обиженный ребёнок, и принялся старательно вытирать варенье тряпкой, которую ему тут же, словно по волшебству, подала дочь, непонятно откуда появившаяся на месте преступления. Я наблюдала за этой трогательной сценой, и моё сердце таяло от любви и нежности.

– А я так надеялся уговорить тебя наварить щей…, – с такой неподдельной печалью произнёс муж, что я не выдержала и от души рассмеялась.

– Ну, если обещаешь вывезти детей на выходные в столицу на праздник, тогда, так уж и быть, наварю!

Глаза мужа просияли, и он радостно подскочил и чмокнул меня в нос. Как же мало нам на самом деле нужно для счастья.

Завтрак в итоге прошёл шумно и весело. После него Дарен забрал детей и отправился с ними к Егору за долгожданными «лисапедами», а я осталась одна. В кухне разлилась умиротворяющая тишина, благоухающая мёдом и самым настоящим «домом».

Я налила в свою любимую чашку с матрёшками душистый чай и, прильнув к окну, наслаждалась ласковым солнечным светом и звонким щебетом птиц.

Воздух над подоконником затуманился, и сквозь него проступили до боли знакомые черты. Кузьма Кузьмич, нежась в утренних лучах, лениво наблюдал за мной своими мудрыми глазами.

– Ну что, Фисенька? Отдыхает душенька-то? – ласково поинтересовался он.

– Отдыхает, дедушка, – улыбнулась я. – Вроде бы и шумно, и хлопотно, а на душе – тишь да гладь.

– Так оно и есть, родная. Потому что дом – он не стенами крепок, а сердцем. Как говорится в нашей пословице: «Дом крепок ладом, а не складом». – Он обвёл взглядом кухню, где на краю стола лежала деревянная шпага Яра, а на полу, под столом, скромно прятался даже не знаю кем потерянный розовый носок. – Любовью, что печь его затопила. Детским смехом, что стены оживил. Да даже вот эта вареньевая лужица… Всё это – кирпичики. Самые прочные. Ты своё гнездо наконец крепкое-накрепко свила.

Он замолчал, и в повисшей тишине прозвучали слова, ставящие точку во всей этой истории:

– Дом там, внучка, где твоя душа покой обрела. Живи теперь да радуйся, не оглядывайся. Смело иди вперёд, новое строй, – он сделал паузу, и его голос приобрёл особую, вековую глубину. – Только род свой помни. Корни свои почитай. Ими дерево держится, без них – его ветром сносит. Они и в беде укроют, и от зла уберегут. Пока род в сердце живёт – твой дом нерушим.

Я встала и поклонилась домовому в пояс. Кузьма Кузьмич, кивком приняв мою благодарность, с улыбкой растворился за печкой, напоследок обдав своим волшебным теплом. Я выпрямилась, и тишина вокруг снова стала просто тишиной солнечного утра – тёплой, мирной и безмерно родной.