Попаданка-песец, или Магия по-русски - Анна Миральд

Из самой глубины души поднималась горячая волна возмущения. Магия, чувствуя мой гнев и беспомощность, клокотала внутри, словно закипающий чайник, требуя выхода. Я судорожно перебирала пословицы и поговорки: «Закон – что дышло, куда повернёшь, туда и вышло»? Лишь констатация, а не оружие. «От вора – дубинкой, от приказного – полтинкой»? Нет, не годится, мои финансы на таких любителей поборов не рассчитаны. Нужна была отповедь, способная… И вдруг меня осенило.

Глядя в их каменные, безразличные лица, я вдруг отчётливо вспомнила кадры из прошлой жизни. Большого Чиновника, окружённого просящими помощи людьми, и его фразу, облетевшую всю страну. Фразу, ставшую циничным символом безысходности.

Я выпрямилась и уверенно посмотрела инспектору Варнику в глаза. Мои губы тронула горькая, понимающая улыбка.

– Господин инспектор, – произнесла я, делая вид, что искренне разделяю его бюрократическую тревогу о судьбе многострадального водопровода, – вы совершенно правы, городу требуется развитие. Дороги должны становиться ровнее, вода – чище. Данное требование очень важно в свете нынешнего положения и будущих планов Лунгрота. «Просто денег сейчас нет, но вы держитесь здесь. Всего вам доброго. Здоровья, хорошего настроения».

Едва удержала порыв утешающе похлопать его по плечу, но изобразить неподдельное сострадание удалось на славу.

В одно мгновение, казалось, замерли все звуки на стройплощадке, а воздух словно наэлектризовался. Магия мгновенно откликнулась на хоть и незнакомые по форме, но отчего-то столь знакомые по духу слова. Сундучок сам вырвался из моих рук, описал в воздухе насмешливую дугу и с глухим стуком упал прямо к ногам ошеломлённых инспекторов. Книга из рук второго инспектора резко вылетела и припечаталась раскрытыми страницами к груди моего управляющего. Варник, чьё лицо уже наливалось багровым гневом, вдруг неестественно дёрнулся. Его рука, вопреки его воле, резко обхватила за плечи его же напарника. Тот, в полном недоумении, инстинктивно ухватился за мундир коллеги. Они стояли, нелепо обнявшись, словно две статуи с шокированными взглядами и с выражением глубочайшей печали на лицах.

– Это… шутка?! – прошипел Варник, тщетно пытаясь высвободиться из магических объятий.

– Никаких шуток, – парировала я, всё ещё ощущая волшебный отголосок своих слов. – Лишь констатация факта. У меня нет требуемой вами суммы. И не предвидится, пока гостиница не начнёт приносить доход. Ваш сбор, выставляемый на стадии строительства, душит жизненно важный для Империи и для Лунгрота проект в зародыше. Вы своими действиями не развиваете город, а хороните самый многообещающий проект в нём.

– Смею добавить, господа, – ледяным тоном вклинился в разговор пробежавший глазами раскрытые страницы книги Карл. – Данный особняк является объектом культурного наследия древнего северного народа. А в вашем документе чётко прописано, что согласно Имперскому закону об охране культурного наследия, раздел пятый, подобные объекты освобождаются от уплаты региональных сборов на целых десять лет. – Визитёры попытались возмутиться словами моего управляющего, но собственные объятия позволили им только обессиленно переглянуться.

Эдвинг, окинув строгих гостей победным взглядом, тут же, не моргнув глазом, предъявил им мои эскизы.

– И кто же этот таинственный «северный народ»? – с ледяным сарказмом и ноткой истерики поинтересовался Варник, косо рассматривая диковинные рисунки с запечатлённым на них духом далёкой, неведомой им земли.

– Русичи, – выпалила я первое, что пришло в голову, вкладывая в слово всю невозмутимость, на какую была способна. – Народ, чьи секреты зодчества практически канули в Лету. И мы с вами являемся свидетелями их славного возрождения. Разве Империя не гордится своим культурным наследием?

Во взгляде Варника читалось крайнее недоверие, но его напарник, что-то вспомнив, удручённо кивнул, покосившись на коллегу.

– В данном случае, при наличии подтверждающих документов, взимание сбора приостанавливается, – сухо и немного зло бросил он, словно вынося приговор. – Всего доброго, баронесса Фоксигранд.

Мужчины неуклюже развернулись и гордо, насколько им позволяла поза, ушли, не сказав больше ни слова. Сундучок, как маленькая собачка, грустно волочился следом.

Казалось, облегчённо вздохнули не только мы с Карлом, но и всё моё подворье. Управляющий смотрел на меня с восхищением и удивлением одновременно.

– Я сорок лет верой и правдой служил Империи, Альфисса, и многое повидал. Но то, чему стал свидетелем сейчас – поразило меня до глубины души. Так умно отказать, чтобы представители Управы ещё и так удивительно отреагировали – это особый дар, искусство. Позвольте выразить вам моё почтение, баронесса, – Эдвинг отвесил глубокий, исполненный уважения поклон.

– Это не искусство, Карл, – я облегчённо выдохнула, наконец позволяя себе расслабиться и улыбнуться, – это называется «пан или пропал». Когда тебе нечего терять, кроме самого главного, мозг начинает лихорадочно искать выход. Там, откуда я родом, выживание – это привычный образ жизни, мы там и не на такое способны.

Бюрократический монстр был повержен. И не деньгами, а смекалкой и знанием законов, которые в умелых руках превращаются в убойное оружие.

Глава 60

Возвращение утром следующего дня Леры и Фария с долгожданной партией осветительных артефактов стало для меня маленьким праздником. Мы с Карлом радушно встретили гонцов, и я, едва сдерживая бушующее любопытство, с замиранием сердца наблюдала, как осторожно работники разгружают драгоценные ящики. В воздухе клубилось непривычное оживление. К нам присоединился глава бригады осветителей, упоённо, почти благоговейно осматривая новинки. На лице его читались не только удивление, но и откровенное восхищение привезёнными артефактами.

Не в силах долго сдерживаться, я с умным видом сунула-таки свой неугомонный нос в процесс распаковки. Мне отчаянно хотелось увидеть местный свет. Пока все мои познания ограничивались лишь чадящими свечами, от коих я вырубалась быстрее, чем от самого качественного снотворного.

Но то, что я увидела… В ящиках, бережно укутанные в древесную стружку, лежали не грубые средневековые факелы, а нечто отдалённо знакомое по прошлой жизни. Изящные лампы, напоминающие люминесцентные, только вместо ядовитого газа внутри переливалась живая, пульсирующая субстанция, при активации источавшая ровный, холодный белый свет. Гибкие светящиеся ленты, чьё сходство со светодиодными заканчивалось на внешнем виде, ибо здесь они были словно сотканы из застывшего света и мерцали, завораживая взгляд. Шарообразные плафоны, в которых, будто пойманные в стеклянную сферу светлячки, клубились сгустки мягкого золотистого сияния – великолепное решение для общего света просторных залов. И бесчисленное множество других диковин: точечные светильники, бра, напоминающие причудливо разросшиеся кристаллы…

Глаза разбегались, а в голове уже рождались чёткие планы, где всё это великолепие будет применено: «Ленты – вдоль тёмных коридоров, шары – в парадный холл