Попаданка-песец, или Магия по-русски - Анна Миральд

Он протянул руку, демонстрируя массивный перстень. Я бросила взгляд на это строгое украшение и кивнула.

– Вы не могли бы представиться? – уточнила я, тщетно пытаясь уловить хоть какую-то приметную деталь в его лице или одежде. Ни единой зацепки. Безликий, слишком обычный, ничем не примечательный. Прям агент совсекретный, «чтоб никто не опознал», называется.

– Имена, в отличие от вашей безопасности, не имеют значения, баронесса. Главное вы увидели. Не стоит забивать голову мелочами. Хорошего дня, – сухо отрезал он и, сделав шаг назад, растворился в зарослях с той же неожиданностью, как и появился

Едва заметно усмехнувшись такому «содержательному» знакомству, я, наконец, добралась до Карла и Дарии.

– Доброе утро, госпожа, – поклонились Карл и Дария.

– Доброе утро! Рада видеть всех в добром здравии и бодром рабочем настроении. Карл, – обратилась я к управляющему, – нужен ваш совет по вопросу, который для меня не менее важен, чем гостиница. – Мужчина повернулся ко мне всем корпусом, вопросительно приподняв брови. – Мне необходимо постоянное жильё. Гостиница для этого не подходит. Я приняла решение остаться во флигеле, но его необходимо превратить в полноценный дом. Что вы думаете? Как это возможно осуществить до открытия гостиницы?

Карл выпрямился, словно струна, и взял небольшую паузу, раздумывая.

– Разумное решение, баронесса. Можно предложить несколько вариантов. Один из них: пристроить к флигелю новую часть с гостиной, большой спальней и кабинетом, сделав отдельный вход с крыльцом и сохранив вокруг сад. Это не должно нарушить общий график, но придётся мириться с некоторым шумом и неудобствами.

– Пустяки, – отмахнулась я. – За моими плечами пройденные до переезда в Лунгрот восьмимесячные курсы долготерпения и выносливости от соседа-ремонтника. Представьте себе многоквартирный дом, где живёт множество незнакомых семей. И вот, семь утра, ваш единственный выходной, а над головой уже заливается трелью его адский перфоратор. Сосед решил снести стену без чьего-либо согласия. Потом прибыли строгие чиновники и повелели возвести стену обратно. Так все получили месяц каторги номер два.

Карл смотрел на меня с нарастающим изумлением.

– Дальше – больше, – усмехнулась я. – Его посетило просветление, что батареи «убивают эстетику». И он целый месяц без отдыха вмуровал их в стену! А осенью, когда запустили отопление они неожиданно дали течь. Горячая вода радостно хлынула по стенам, размачивая ремонт соседей снизу и без того болтающуюся на честном слове репутацию дизайнера-самоучки. Этот гений потом с пафосом доказывал прибывшим за разъяснениями, что «идея-то была здравая, просто… что-то пошло не так».

Я вздохнула, с наслаждением глядя на мирный сад.

– По сравнению с тем феерическим времяпрепровождением, полтора месяца стройки моего собственного дома – это не испытание, а, можно сказать, курорт. Так что планировку обсудим по моему возвращению.

Если что-то для Эдвинга и не было понятным, то виду он не подал. По его умным глазам было видно, что суть Карл уловил.

Затем я отозвала Дарию в сторону и тихо объяснила ей ситуацию с Егоркой и чердаком. Девушка постаралась скопировать важное выражение лица Карла (молодец, старательная ученица!) и заверила меня, что выполнит всё в точности.

Я же, переодевшись в более подходящий наряд, направилась на Торговую улицу, к дому номер девять.

Глава 56

Кабинет оказался лучше, чем я предполагала по скупому описанию артефакта. Просторное помещение с высоким окном, выходящим на оживлённую, но не шумную улицу, и камин в углу, обещающий тепло в непогоду. Я медленно обошла кабинет по периметру, оценивая деловым, расчётливым взглядом.

«Стол поставлю у стены, чтобы сидеть спиной к ней, лицом – к двери, – размышляла я про себя, прикидывая не только удобство, но и безопасность. – Два кресла для визитёров – напротив. Стеллаж для бумаг – справа от стола в углу, чтобы документы были под рукой и подальше от любопытных глаз. И непременно – мягкий диванчик у окна, с маленьким чайным столиком – для более доверительных бесед».

Додумать я не успела. Дверь бесшумно открылась, и в проёме возникла высокая, знакомая фигура в строгом мундире.

– Лорд Арвар? Мой кабинет ещё не принимает посетителей, – улыбнулась я, пряча едва заметное смущение за маской деловитой уверенности.

– Вы правы, баронесса, – его губы тронула едва заметная улыбка. Он окинул кабинет быстрым, оценивающим взглядом. – И впрямь, место выбрано удачно. Но слишком уж… пусто для пространства, где будут решаться важные дела.

– Я как раз собиралась это исправить, – парировала я.

То, что последовало за этим, напоминало отточенный до совершенства фокус. Герцог не просто зашёл – он принёс с собой готовое решение. Один взмах руки, и в кабинет начали вносить мебель: массивный письменный стол из тёмного дуба, источающий ощущение вечности, с множеством едва заметных ящиков, два добротных, без лишней мягкости, кресла – видимо, для клиентов (и ведь угадал с количеством!), диван с упругой обивкой и стеллаж, пахнущий свежей древесиной.

Я стояла, изо всех сил стараясь не дать челюсти бесцеремонно отвиснуть.

– Уверен, вам потребуется и это, – на стол приземлился ящик с качественной бумагой и набором тонких ручек-перьев. – И это, – следом легла стопка прочных папок для документов. – И, разумеется, это, – он протянул мне изящную печатку с моей новой монограммой – переплетёнными буквами А и Ф. – Это для заверения документов. Здесь так принято.

Я рассматривала каждую вещь, ощущая их вес, качество, продуманность. Это не была показная роскошь. Это была функциональность и статус, слитые воедино.

– Вы… предусмотрительны, – выдохнула я, вертя в руках печатку.

– Я лишь экономлю время, баронесса. Ваше и Империи. Дабы вы думали о делах, а не о пустяках, от них отвлекающих. Таков мой долг, как вашего куратора и как представителя Короны.

Он исчез так же стремительно, как и появился, оставив меня в обстановке, которая менее чем за час превратилась из пустой комнаты в настоящий кабинет. Когда он успел всё это приобрести? Неужели отдал приказ ещё вчера, сразу после моего ухода? Был уверен, что я не откажусь? В моей душе кипела странная смесь благодарности и досады от его безапелляционной эффективности. Вот же продуманный товарищ! Просчитал ходы так, что мой отказ оказался невозможен – ни из деловых, ни, чёрт побери, из вполне личных соображений.

Разобрав вещи и