Стареющая жена генерала дракона - Кристина Юрьевна Юраш

всё ещё звучала боль. — Он — хозяин. Я — приживалка. По факту, давай будем честными. Я обычная приживалка в доме. Как и твоя сестра, твой отец. Мы все живём из милости. И поэтому мы не имеем права ничего говорить. Единственный, кто имеет право… Это ты. Ты — его законная супруга.

Она сжала мою руку. Теперь ее пальцы были холодными, но в них чувствовалась сила.

— Мы когда-то вместе с тобой выбирались из нищеты. Когда-то мы стояли бок о бок, пытаясь выкарабкаться из долгов. Мы сумели это преодолеть. Сумеем преодолеть это! — произнесла мать.

Ее слова ударили меня в самое сердце.

— Я очень хочу защитить то, что есть, — сказала она, её голос звучал твёрдо, но в нём всё ещё слышалась мольба. — Помоги мне сделать это!

И тут она замолчала.

— А потом мы его отравим. За то, что он сделал, он это заслужил.

Я замерла.

Сердце перестало биться.

— Что? — выдохнула я.

— Давай так, — продолжила она, её голос был твёрдым, но в нём всё ещё звучала боль. — Давай мы его отравим. Уже после того, как родится ребёнок. Чтобы, появившись на свет, малыш был представлен обществу как ваш общий ребенок… А потом… Гельрих отправится к его предкам.

Я смотрела на неё.

На свою мать.

На женщину, которая плакала, просила прощения, говорила о любви…

И тут же предложила убийство.

Глава 37

Сердце сжалось в ледяную глыбу, и я почувствовала, как воздух покидает лёгкие.

Не могла дышать.

Не могла думать.

Только оглушительная тишина заполнила мой разум.

Руки стали ледяными. Я сжала подлокотники кресла, чтобы не упасть.

Где-то в глубине желудка — холод.

Не от страха.

От осознания: моя мать только что предложила мне стать убийцей.

Отправить Гельриха? Моего мужа?

— Я… — прошептала я.

И замолчала. Слова закончились, как и все мои силы. Я не знала, что ещё сказать. Что можно сказать в такой момент? Что можно сделать, когда перед тобой стоит выбор?

Она ждала. Спокойно, с лёгкой улыбкой на лице, как будто предложила не убийство, а чашку горячего чая в холодный зимний день.

— Подумай, доченька, — сказала она. — Это же единственный выход.

Ты вернёшься домой. Мы сделаем вид, что всё хорошо. Потом вы с Марисобель уедете. Потом ты вернешься уже с ребёнком. И тогда Гельрих будет нам не нужен. А ты останешься с наследством, с репутацией, с домом.

А я… Я просто хочу, чтобы ты была счастлива.

— И кто же должен будет подсыпать ему этот яд? — спросила я, глядя матери в глаза.

— Можешь ты. Думаю, что тебе приятно будет насладиться местью, — заметила она.

В ее руках мелькнул маленький флакон, словно говоря о том, что это не пустой разговор.

— И сейчас я говорю совершенно серьезно. Без шуток. За то унижение, которому он тебя подверг, я хочу отплатить ему сполна. Яд в Гельрихе не найдут. Даже если его разберут на пылинки. Никаких следов. Ты вне подозрений. Это я тебе гарантирую. Девочку из семьи Портланд нельзя вот так вот выставлять на посмешище. Я сразу достала этот флакон, думая о том, что месть должна свершиться. Но не сразу. Нет. Потом, позже… Что моя доченька должна быть отомщена. Правда, пришлось подыграть твоему мужу. Но что не сделаешь ради мести?

— Знаешь, — произнесла я, глядя на флакон в ее тонких пальцах.

Его прикрывала кружевная манжета, да так, что его почти не было видно.

Красная жидкость цвета крови плескалась внутри.

Только хищный блеск отточенных граней выдавал присутствие смерти рядом.

Как будто сама смерть надела вечернее платье и сидела с нами за чаем.

— Мне кажется, что Гельрих станет не единственной жертвой.

— Вот как? — удивилась мать. — А кто же еще?

— Я, — заметила я, глядя на мать, которая подняла брови. — Смотри, как выгодно получается! Сестра рожает, я выдаю малыша за своего. Он проходит магические проверки, становится наследником состояния, а потом его бедная мама умирает. И его опекает заботливая бабушка.

— Ты с ума сошла! — дернулась мать, а ее глаза округлились. — Чтобы я отравила свою дочь!

Я молчала.

Слишком долго.

Просто смотрела на неё.

На женщину, которая однажды погладила меня по голове и сказала: «Ты у меня самая умная».

— Ну у тебя же хватило совести… — начала я, и голос мой был тише шёпота, — …подложить вторую дочь под мужа первой? Думаю, что и на отравление тоже совести может хватить. Или я не права?

— Ты едешь со мной? — спросила мать.

Глава 38

Её голос был спокоен, но в нём таилась сталь, холодная и безжалостная, как лезвие ножа.

Я смотрела на неё, на эту женщину, которая предложила убийство, замаскировав его под заботу.

Она видела во мне не дочь, а инструмент, средство для достижения своих целей. Её глаза, холодные и отстранённые, говорили о том, что для неё я лишь средство для выживания, а не человек.

— Нет, — сказала я, мой голос был громким, чётким, без дрожи. — Я не вернусь. Ни к тебе, ни к нему, ни к вашему миру. Всё, что я хочу — это свободу.

Она не стала умолять, не стала угрожать. Её лицо оставалось непроницаемым, как маска. Она лишь покачала головой, словно смотрела на ребёнка, который не понимает очевидного. В её глазах читалось разочарование, смешанное с горечью.

— Тогда подпиши развод! - произнесла мать, глядя на меня. Она достала свёрнутые бумаги. - Вот документы. Не хочешь сама — уступи место сестре! Чтобы она могла выйти замуж за твоего мужа! И тогда мы от тебя отстанем!

— Так вот ты зачем приехала! Ты привезла яд в надежде, что я вернусь, а если не вернусь, то подпишу развод? — ответила я, мой голос был твёрд, как камень.

Я понимала, что сестра — марионетка в руках матери. Шахматная фигурка на доске её партии. И раз я ушла с доски, то она поставит сестру на моё место.

— Ты хочешь пустить меня по миру? Не так ли? Чтобы мне вручили мою “брошенную долю” и на этом всё? Приданого за мной не числится. Так что возвращать по закону нечего. Как-то не очень выгодно мне подписывать