Опекун - Ана Сакру

Он нахмурился ещё сильней и приподнял её вуаль, оценивая неестественно расширенные зрачки, почти скрывающие радужку. По гладко выбритым щекам заметно прокатились желваки и, кажется, Тая даже уловила, как скрипнули зубы.

– Тебе мать что-то дала? – спросил Кир, не разжимая губы, и его рука вдруг до боли стиснула Таину коленку, вынуждая быстро отвечать.

– Это…успокоительное, я не просила, но…– залепетала девушка, мучительно краснея под его осуждающим взглядом.

Верхняя губа Кирилла хищно дернулась в улыбке, больше напоминающей оскал.

– Не смей больше ничего у неё брать, – отчеканил беззвучно, – Мне только ещё одной наркоманки дома не хватало…

И резко встал, одергивая галстук. Отошел обратно к матери, делая глубокий вдох. Вперил тяжелый взгляд в Иду Леонидовну, которая ответила ему царственным поворотом головы.

– Зачем ты это сделала? – прошипел, улучив момент, когда одни соболезнующие уже отошли, а другие еще не успели подойти.

– Ради тебя, милый, – хмыкнула Ида Леонидовна, ничуть не смутившись агрессивного тона сына, – Не будь идиотом, пользуй…– она наклонилась к нему, прошептав продолжение на ухо, Тая уже ничего не могла разобрать.

Видела только, что то, что она говорила, вызывало у Кира глухое, но практически осязаемое раздражение. Но оно ни во что не вылилось, так как к ним уже подошел очередной гость и начал приносить соболезнования.

Глава 26

Наконец поток желающих принести соболезнования лично иссяк.

Все расселись по местам, и началась официальная часть. Первой на пъедестал к небольшой трибуне поднялась Ида Леонидовна, Кирилл же сел рядом с Таей, задев её плечом, бедром, окутав своей плотной, тяжелой энергетикой и приятным, резковатым запахом выражено мужского парфюма. Тая сделала вдох и замерла, напрягшись. Сердце и без того стучало слишком быстро, отдаваясь беспокойным биением в каждой венке.

Все это время она, сидя в первом ряду, была занята тем, чтобы себя ничем не выдать. Перед глазами у неё так и плыло, мир вокруг воспринимался иллюзорно, меняя пропорции и неестественно играя красками. А Кир будто одним своим присутствием подталкивал ее дальше в эту пропасть нереальности.

И ещё она чувствовала его интерес, что он её молча разглядывал, то и дело скашивая взгляд, пока Ида Леонидовна монотонно рассказывала, каким удивительным и замечательным человеком был её покойный муж, и как она его любила. По рядам пошли официанты, раздавая бокалы с шампанским. Кир взял сразу два, себе и Тае, молча вставил ей в пальцы тонкую ножку, сжал её прохладную ладошку поверх своей рукой.

– Это просто церемониал, – шепнул, подавшись к девушке и опаляя её висок горячим дыханием, – Можно только приложить к губам.

Он мазнул взглядом по её рту, когда говорил это, и губы тут же закололо. Тая нервно их облизала, смотря перед собой невидящими глазами, по затылку мурашки пошли от вибрирующего, хрипловатого мужского голоса.

Она так остро чувствовала его, что хотелось слабовольно закатить глаза.

Понимала уже, что это, скорее всего, странный эффект от таблетки, помноженный на робкую, надуманную влюбленность, но ничего поделать с этим не могла. Тело абсолютно неконтролируемо реагировало.

Ида Леонидовна подняла свой бокал вверх, говоря громче и призывая помянуть мужа. Все встали, вокруг зашуршали поехавшие ножки стульев. Кир подхватил Таю под локоть и потянул её вверх за собой. Люди в их ряду опрокинули молча бокалы, и Тая опрокинула тоже. Разнервничавшись, почти до дна. Шампанское оказалось холодным, вкусным и таким горячо пьянящим. Горло тут же обожгло ледяным теплом, приятный жар спустился в желудок, Тая закрыла глаза, глотая ещё, пока Кир резко не выхватил у неё бокал, оставляя капли на платье.

– Хватит, – процедил, снова усаживая её.

И взгляд недобрый. Тая вопросительно уставилась в ответ, не понимая, в чем она виновата. Для нее его глаза начали двоиться. Кир, казалось, хотел сказать что-то, но Ида Леонидовна уже спускалась с постамента, поэтому он лишь одернул расстегнутый пиджак и встал матери навстречу, чтобы помочь спуститься и затем сменить её на трибуне.

– Я же говорила, не стоит пить, – хмыкнула Ида Леонидовна, присаживаясь на стул рядом с Таей вместо Кира, который в это время торжественно начал говорить, как он ценил и уважал отца.

Но Тая уже не понимала слов. С трудом сфокусировалась на ироничной улыбке женщины, сидящей рядом, скосила глаза на ее полный бокал в изящной руке, а затем снова уставилась на её сына. Позади Кира, говорящего твердо и проникновенно, кружилась сцена, в голове шумел накатывающий прибой. И больше всего Тая боялась момента, когда придется вставать со стула. Все тело ощущалось невероятно легким и одновременно ватным. Чудилось, ноги не выдержат, она упадет.

Кир закончил свою речь и сел по другую руку от Таи. За трибуну встал, кажется, тот мужчина, которого девушка видела в приемной у нотариуса. Да, точно, Павел Андреевич…И кажется, когда он говорил, он смотрел только на Таю, будто пытаясь ей донести что-то, но девушке было плевать. Она обессиленно закрыла глаза и уронила было голову на грудь, но Кир, тихо сматерившись себе под нос, подставил ей плечо и незаметно приобнял сзади за талию, чтобы она не упала. И это было так будоражаще тепло, что Тая не задремала, но окончательно уплыла куда-то вглубь себя, уже не сдерживаясь и не пытаясь держаться за реальность.

Мир пробивался к ней смутными образами, отдельными фразами, не складывающимися в общую картину. Обрывки из каких-то кадров. Перекошенное сдержанной злобой лицо Павла Андреевича, пытавшегося с ней заговорить и что-то спросить. То, как её вели в машину. Бедро Кирилла под её рукой, когда она дремала в салоне на заднем сидении, пока они ехали на кладбище. Начавшийся дождь со снегом. Поп, говоривший у могилы нараспев, холодный ком сырой земли в её руке, глухой стук мокрого чернозема о закапываемый гроб. Люди вокруг как одна сплошная скорбная черная масса. "Вези её уже домой" – голосом Иды Леонидовны, – А я в " Марбель"…"

Кир что-то буркнул в ответ, крепче обнял Таю за плечи, что было необходимостью – так её шатало, и повел к машине, у которой их ожидал водитель. Когда уже открывал девушке пассажирскую дверь, к ним подошел какой-то мужчина.

– Кирилл Станиславович, – отрывисто, – майор Клюкин, помните меня? Я расследую ваше дело.

– Оно не моё, – Кир резко повернулся к Клюкину, непроизвольно впиваясь пальцами в Таин локоть, – Но конечно я вас помню. Иван Глебович?

Тот удовлетворенно кивнул.

– Да. Отойдемте? На пару слов…

– Сегодня похороны, проявите уважение, – процедил Кир, подталкивая Таю внутрь машины, – И вообще, если