Сводница без тормозов - Любовь Перуница

прошу аннулировать наше инвестиционное соглашение, — продолжил я, пользуясь их шоком. — Я не вор. Я верну каждую вложенную вами копейку. Все инвестиции. Просто дайте мне две недели, чтобы найти нового инвестора и выкупить вашу долю.

В кабинете повисла тяжёлая, звенящая тишина. Милана, дрожащими руками, пыталась собрать разбросанные фотографии, словно собирала осколки своей разбитой репутации. Воганов медленно опустился в кресло, смотря на меня взглядом, в котором была и ярость, и… странное, неохотное уважение. Решительность. Хладнокровие. Те самые качества, за которые я когда-то его ценил. Направлены против меня.

— Две недели, — наконец просипел он, с ненавистью выдыхая дым. — Ни днём больше. И чтобы копейка в копейку. И после этого… — он ткнул сигарой в мою сторону, — ты исчезнешь из нашей жизни. Навсегда.

— Это взаимно, — я кивнул и, не подавая руки, развернулся и вышел из кабинета.

Дверь закрылась за мной, оставив их там — с их ложью, их страхом и их разоблачением. У меня не было чувства триумфа. Была только усталость и ледяная пустота. Но это был конец. Или начало.

Глава 27 — Глухая стена

Боль стала моим постоянным спутником. Тупой, ноющей, всепроникающей. Она жила где-то под рёбрами, сжимаясь в тугой камень при каждом случайном воспоминании, при каждой попытке мозга прокрутить плёнку прошлых недель. Я не плакала. Слёзы закончились. Осталась только эта свинцовая тяжесть и холод, пропитавший всё внутри.

Я жёстко одергивала себя, стискивая зубы до хруста. «Соберись. Не смей. Не смей думать об этом». Рутина стала моим щитом. Маникюр, канал, уборка, готовка — любое действие, которое могло заглушить внутренний вой. Я механически отвечала клиенткам, писала посты, улыбалась Маше. Но внутри была лишь выжженная пустыня.

Телефон Жени был заблокирован во всех мессенджерах и социальных сетях Каждое уведомление с его именем в первые дни было похоже на удар током. Потом их не стало. Тишина должна была успокоить, но она лишь звенела набатом в ушах. Я так боялась столкнуться с ним, с любым намеком на его присутствие, что даже перестала навещать Людмилу Петровну. Сил не хватило на то, чтобы даже позвонить ей и объяснить ситуацию.

Он обманул и бросил. Он обманывал меня с самого начала, вел двойную игру. Как я могла быть такой дурой?! Не оглядываясь на обстоятельства, поверила в силу школьной любви!

Ведь все это время в душе свербило, интуиция предупреждала, но я игнорировала предчувствие. От этого было ещё тошнее.

Чувства, которые я испытывала после предательства Стаса, не шли ни в какое сравнение по силе с тем, что испытываю сейчас. Какая ирония. Снова предана. Это должно быть для меня уроком. Как верить мужчинам?

Когда на экране засветился незнакомый номер, я почти машинально сбросила вызов. Через минуту он зазвонил снова. И ещё раз. Упрямо, настойчиво. В горле встал ком. Сердце, казалось, замерло, а потом рванулось в бешеной пляске. Это мог быть только он.

На пятый раз я приняла вызов. Молча. Просто поднесла трубку к уху, не в силах вымолвить ни слова.

— Арина? — его голос прозвучал сдавленно, хрипло. — Арь, это я. Слушай, пожалуйста…

Я нашла силы разжать зубы. Голос прозвучал чужим, плоским, без единой эмоции.

— Что тебе нужно? Секс? Поболтать “по душам”? Все, что мог, ты уже получил!. Моё сердце разбито. Ты можешь быть доволен.

— Нет! Ты ничего не понимаешь! Я всё порвал с ними. Со всеми. Я сейчас в городе, я могу приехать, всё объяснить. Позволь…

Его слова казались такими далёкими, такими фальшивыми. Сквозь них я слышала лишь одно — ложь. Ту самую, сладкую и ядовитую, что уже чуть не убила меня.

— Объяснить? — хрипло рассмеялась я, и этот звук был похож на скрежет. Голос был словно не моим. — Объяснить, как ты меня дурачил с самого начала? Как ты строил из себя несчастного, пока твоя невеста… твоя Милана… — имя застряло в горле, вызывая приступ тошноты, — приходила ко мне и рассказывала, как вы ждёте ребёнка? Это было частью твоего плана? Развлечься на стороне перед официальным браком?

— Она приходила к тебе? — в его голосе прорвался шок. — Арина, она лжёт! Ребёнок не мой! Я могу это доказать!

— Доказать? — перебила я его, и голос наконец сорвался, зазвенев от боли и ярости. — Чем? Ещё одной красивой историей? Ты всё уже доказал своими делами! Своим молчанием! Своими внезапными отъездами и ложью о том, что скучаешь! Я была для тебя забавным развлечением! А теперь, когда у вас всё наладилось, ты решил вернуться и поиграть ещё? Нет уж. Хватит.

— Ты не слушаешь меня! — он почти кричал в трубку. — Я всё порвал! Я бросил всё! Я…

— И что? — моя ярость вдруг иссякла, сменившись ледяной, абсолютной пустотой. — И что мне с этого? Ты думаешь, твой внезапный порыв что-то меняет? Ты предал меня, Женя. Ты растоптал мои чувства, моё доверие, всё, что у меня было. Ты позволил ей прийти и уничтожить меня. А теперь звонишь и ждёшь, что я брошусь тебе на шею? Ты обманывал меня с самого начала. И я… я была настолько слепа, что поверила о возродившихся чувствах, в эту сказку о первой любви.

Я слышала его тяжёлое дыхание в трубке. Слышала, как он пытается что-то сказать, подобрать слова. Но слов больше не было. Была только правда, острая и режущая, как стекло.

— Я не могу тебе верить. Я не хочу тебя видеть. И не звони мне больше. Никогда.

— Арина, подожди! Я люблю тебя! — это прозвучало отчаянно и так хотелось бы в это поверить…

Но любовь не причиняет такой боли. Любовь не лжёт. Любовь не заставляет чувствовать себя униженной и разбитой.

— Нет, Женя, — прошептала я уже почти беззвучно. — Ты любил только себя. И свою игру. А я устала быть игроком в ней.

Я положила трубку. Палец дрожал, когда я блокировала и этот номер. Потом отключила телефон совсем.

Тишина в квартире снова сомкнулась вокруг. Холодная, безжалостная, но знакомая. Я медленно сползла на пол, обхватив колени руками, и прижалась лбом к холодному стеклу балконной двери.

Он звонил. Он что-то кричал о любви. Но это уже не имело значения. Потому что даже если в его словах была крупица правды, было уже поздно. Он убил во мне всё — веру, надежду, способность доверять. И теперь от этого чувства осталась лишь огромная, зияющая пустота.

И стена. Высокая, прочная, глухая стена, которую я построила, защищаясь от этой боли.

Глава 28 — Цена ошибки