Дикая Омега - Ленор Роузвуд

Меня до смеха радует одна мысль: Остальные Призрачные Альфы будут в ярости, когда узнают, что я уводил их омегу гулять.

Прекрасно. Значит, я наконец-то делаю хоть что-то правильно.

Я догоняю Айви в пару длинных шагов, выравниваясь у неё за плечом. Достаточно близко, чтобы на каждом вдохе ловить её запах.

— Куда ты меня ведёшь? — спрашивает она тихо, сипло.

Я ухмыляюсь, скользя взглядом по коридору в поисках ближайшего выхода.

— Просто прогуляемся, малышка.

Её плечи каменеют от этого «малышка», но она не бросается в атаку. Не попадается на наживку, как я рассчитывал. У этой есть дисциплина. Железная.

Мы подходим к тяжёлой стальной двери, ведущей наружу. Я открываю её и жестом предлагаю ей выйти первой. Она на секунду замирает, взвешивая варианты. Потом — проскальзывает в проём, в тусклый утренний свет. Я выхожу следом, позволяя двери закрыться за нами с глухим скрипом. Мы стоим молча. Айви щурится — солнце бьёт по глазам. Я же просто смотрю, как свет скользит по её лицу, вырисовывая скулы, острую линию подбородка.

— Сюда, — бурчу я, кладя ладонь ей на поясницу.

Она напрягается, но не отстраняется. Только бросает быстрый взгляд из-под этих чертовски длинных ресниц. Взвешивает угрозу. Оценивает меня.

Удачи, маленькая крольчиха. С такими игроками, как я, ты правила не читаешь — ты уже в ловушке.

Я веду её ближе к соснам, на узкую тропу. Лес обступает — тени, клочья солнечных пятен, густые стволы. Дикая земля. Жестокая. Неподконтрольная.

Моя стихия.

Айви чувствует это тоже. Её голова постоянно двигается: туда, сюда, ноздри раздуваются, как у зверя, высматривающего хищников. Да она и высматривает. Её инстинкты носят её вперёд — вот оно, бунтарское желание свободы, бега, спасения.

И я едва не смеюсь вслух. Она не понимает, что в этих лесах такое же место хищникам, как и я.

Мы идём молча. Только хруст земли под сапогами да птичьи крики над головой. Я чувствую её взгляд — цепкий, внимательный. Она наблюдает всегда. Умная. Но всё равно не понимает.

Наконец мы выходим на небольшую полянку, окружённую соснами, что закрывают собой небо.

Идеально.

— Сюда, — говорю я, кивая на упавшее дерево. — Если есть возможность насладиться тишиной — пользуйся этим.

Айви смотрит на ствол подозрительно, прежде чем осторожно опуститься на краешек. Спина прямая, руки сцеплены, мышцы натянуты, как струна. Она похожа на птицу, готовая взлететь при малейшем шорохе.

Я опускаюсь рядом, держу дистанцию. Не стоит её пугать слишком рано. Я закидываю ноги, делаю вид, что расслаблен.

— Нравится свобода, маленькая крольчиха? — спрашиваю спокойно.

Она молчит. Лишь слегка качает головой. Но взгляд… Глаза снова рвутся в сторону деревьев, высчитывают возможные пути.

— Что, хочешь обратно в стерильную коробку лазарета? — поддеваю я. — Тут хотя бы воздух настоящий. Не то говно, что гоняют через вентиляцию.

У неё подёргивается скула. Но она молчит, как и прежде. Упрямая.

— Ну же, — растягиваю я губы в ленивой улыбке. — Не говори, что ты не мечтаешь рвануть. С твоим диким духом, с твоим характером — да ты наверняка уже три разных маршрута придумала.

Её подбородок чуть поднимается. Глаза сужаются — лёд и огонь вместе.

Вот она. Яд. Ярость. Искра. Мне нравится.

— Если вдруг соберёшься, — говорю я, наклоняясь ближе, ловя тепло её тела, пытаясь услышать ее пульс, — сперва раздобудь себе оружие.

Она застывает, перестаёт дышать. Я позволяю паузе затянуться, рассматриваю её с открытой, голодной прямотой.

— Эти леса полны тварей. И если ты выйдешь туда беззащитной… — я наклоняюсь к её лицу, почти касаясь дыханием её кожи, — тебя там порвут на клочки.

Её пробивает дрожь. Но взгляд — прямой, полный ярости. Ммм. Как же мне нравится её огонь.

— Я мог бы показать тебе, — продолжил я мягким, опасным урчанием. — Как правильно защищаться. Тогда, может, у тебя был бы шанс продержаться ночь.

Мы долго смотрим друг другу в глаза, в тишине, тяжёлой, как удар. Потом она медленно качает головой.

Её взгляд говорит всё: Я лучше погибну в лапах зверей, чем приму твою помощь.

Моя улыбка растягивается в звериный оскал. Да. Она будет ломаться красиво.

— Как хочешь, принцесса, — откидываюсь я назад. — Потом не говори что я не предупреждал, когда станешь кормом для волков.

Она не отводит взгляд. Подбородок высоко поднят, взгляд у нее колючий. И в этом — такая первобытная красота, что в груди что-то хищно сжимается.

Да. К этому я точно мог бы привыкнуть.

Тяжёлые шаги разрывают момент — уверенные, злые, слишком знакомые. Ветер приносит запах кожи и дыма, альфовский мускус и подавленную ярость.

Тэйн.

— Какого хрена здесь происходит? — его голос низкий, опасный рык, когда он выходит на поляну.

Я разворачиваюсь к нему, лениво откидываясь на бревно, демонстрируя показную расслабленность.

— Да так, вышли подышать, босс. Подумал, наш кролик заслужил передышку от четырёх стен.

Его чёрные глаза впиваются в меня, и ярость в них ощутима физически. Как удар.

— Ты вывел её наружу? — слова стальные, холодные. — Без моего разрешения?

Я пожимаю плечами, делая лицо пустым.

— Было бы преступлением — не прогуляться в такой хороший денек.

Айви отдёргивается от его тона, прижимаясь к другому краю бревна. Не удивительно. Когда Тэйн злится — он как лавина: тихая, огромная, и невозможно остановить, когда понесёт.

— Ты знаешь правила, Валек, — прорычит он, приближаясь с каждым словом. Будто это вообще может меня напугать. — Она под замком не просто так. Нам не нужна она, блядь, в лесу!

— Ну тогда, — тяну я, вставая одним ленивым движением, — не стоило оставлять за ней присматривать этого мудака Виски.

Челюсть Тэйна дёргается. В глазах — ярость и что-то куда темнее. Он уже раскрывает рот, готовый разнести меня на куски, как вдруг боковым зрением я ловлю вспышку движения.

Айви. Она уже на ногах. И бежит в сторону деревьев. На секунду мы оба застываем — я и Тэйн. Охренев от её дерзости.

А потом я рву вперёд, мои более длинные ноги стремительно сокращают расстояние за мгновения. Я мог бы остановить её альфовским рыком — этого было бы достаточно, чтобы она застыла камнем. Но гонка… слишком сладкая, чтобы упустить. Да и Тэйн, понятно, свой баритон включать не стал. Этот здоровенный бойскаут любит свои красивые речи о доверии, терпении и прочей цветочной хуйне.

Я хватаю её за талию как раз в тот миг, когда она касается тени деревьев, разворачиваю и прижимаю к стволу сосны.

Она оскаливается, рычит, царапается и пинается — настоящая маленькая дикая тварь. Но я