Хозяйка приюта, или Я не твоя жена, дракон! - Анна Солейн

Я кивнул.

Ивари терпеть не могла моего племянника, сына Кэтрин. Злилась из-за того, что у нее самой родить не получалось. Не уверен, что Ивари, сумасбродная и эгоистичная, хотела по-настоящему стать матерью. Детей она в целом никогда не любила, каждый раз, если на приемах кто-то появлялся с детьми, морщила носик, называла это "дурновкусием" и демонстративно отходила подальше от "этих пиявок".

Но она не могла смириться с тем, что у всех дети есть, а у нее — нет. А еще вбила себе в голову, что обязана подарить мне наследника, чтобы "укрепить наш брак".

Когда я уже собирался вернуться к письму, я почувствовал накрывшую меня с головой жажду, такую же — как вчера.

Говорят, ни один дракон не может описать, что чувствует, когда обретает свою истинную — но, с другой стороны, это ощущение невозможно ни с чем перепутать. Теперь я наконец-то понял, что имелось в виду.

Я вскочил, чувствуя, что по моим венам буквально бежит огонь.

Моя истинная. Моя женщина.

Метка на ее коже горит и зовет меня — но она не здесь, далеко отсюда.

— Алан? — позвала Кэтрин. — Алан, что с тобой?

Я вылетел из кабинета, изо всех сил удерживаясь от обращения в драконью ипостась.

Я должен ее найти.

Немедленно.

Она же моя. Найти.

Я перекинулся во вторую ипостась, едва выйдя за калитку особняка. Взмыл в воздух и стал набирать обороты.

Она, моя истинная, была далеко, очень далеко. Сто миль, а то и больше.

Я летел и летел, загребая воздух огромными крыльями, жалея, что не могу ускориться еще немного. Все, что я перед собой видел, — мигающий красный огонек, который гнал меня куда-то вперед.

Он становился больше и больше по мере того, как я приближался, дракон, занявший все мои мысли, оттеснивший человека куда-то на задворки сознания, ревел, изнывал от жажды, хотел найти эту женщину, прижать к себе и сделать своей во всех смыслах.

Беречь.

Хранить.

Любить.

Моя!

Ни одной разумной мысли в голове не осталось, меня вели голые инстинкты.

Ровно до того момента, когда огонь вдруг исчез.

Дракон, над которым я утратил контроль, взревел, захлопал крыльями, пугая людей внизу.

Понадобилось приложить усилия, чтобы успокоиться. С трудом заставляя дракона подчиниться моей воле, я поднялся выше, еще выше, в облака, и продолжил путь в ту сторону, откуда раньше исходил сигнал.

Когда я прибыл на место, то внизу, на земле, обнаружил небольшой город.

Но сигнала больше не было, пустота.

Я покружил над городом, скрываясь за облаками и старательно удерживая разъяренного дракона, который хотел разобрать здесь все по кирпичику, в узде.

В голове наконец прояснилось.

Что за, мать его, дерьмо?

Дракон чувствует истинную в момент первой встречи. Находясь с ней рядом.

Почему меня вдруг потянуло куда-то на юг, прочь из столицы во время разгора с сестрой?

А что значит вчерашняя вспышка голодного сумасшествия в тот момент, когда я дотронулся до руки Ивари?

Внутри полыхнула ярость, огонь, пробежавшийся всполохами по драконьей шкуре, обжег меня на короткий момент.

Кто-то вздумал дурить меня?

Из пасти вырвался злобный рык пополам с огнем.

Найду и убью.

Начну, пожалуй, с разговора с бывшей женушкой. Что-то мне подсказывало: она подложила мне свинью напоследок. Я думал, она использовала какой-то неудавшийся трюк, чтобы притвориться моей истинной. Но сейчас понял, что трюк был намного более хирым. Ничем другим я происходящее не смог объяснить.

Стоило убить Ивари на месте за то, что она сделала: едва не лишила жизни ребенка, моего племянника. Я догадывался, что ей плевать на всех, кроме себя самой, но не думал, что она дойдет до такого.

За такое стоило бы убить на месте.

Возможно, еще не поздно.

Но сначала я выясню, что она со мной сделала.

Вот только почему при мысли об Ивари, о нашем последнем разговоре, о ее взгляде, даже об изменившемся запахе, внутри что-то дернулось? И внутри меня-дракона, и внутри меня-человека. Голод, тоска... нежность?!

Какого. ослиного. хвоста?!

Убью.

Набрав высоту, я направился в сторону мыса Фроуворд. Ивари придется приложить усилия, чтобы после нашего разговора остаться в живых.

***

ИВАРИ ХАНТ (КОГДА-ТО ИВАРИ РЕННЕР)

После разговора с няней Урсулой меня потряхивало. Я даже сама себе не могла признаться в том, как меня задели ужас и отвращение в ее глазах, то, как она от меня отшатнулась.

Оказывается, я успела привыкнуть к теплоте и безоговорочной поддержке старушки. Пускай даже она была адресована не мне, а настоящей Ивари, но… тем не менее, было приятно ощущать ее.

Что ж.

Дети, ждущие меня в столовой, сталкивались с вещами и похуже. Мой долг их поддержать, а не наматывать сопли на кулак.

Это Ивари могла бы себе позволить грустить, а я — нет.

— Итак! — преувеличенно бодро произнесла я, входя в столовую. — Давайте завтракать.

Никто из детей не пошевелился, только девочка с совиными глазами радостно подпрыгнула при моем появлении. Свое нехитрое имущество, мешок фруктов и завернутый в бумагу кусок пирога, она все еще прижимала к себе.

Ладно, по крайней мере, они не сбежали пока. Уже хорошо, уже успех.

Я открыла бидон и с радостью обнаружила там парное, теплое еще молоко. Отлично! Да тут пару литров!

В холщовой сумке обнаружилось три хрустящих тоже теплых каравая, полголовки сыра и завернутое в бумагу сливочное масло. Пахло это все просто волшебно: вкусной свежей едой, домашней. Определенно, некоторые плюсы в этом мире были. Еда, например.

У меня совершенно неприлично заурчало в животе. Я не ела со вчерашнего обеда, да и ела ли Ивари до этого — тоже большой вопрос. Няня Урсула упоминала, что та следила за фигурой и “стала совсем бледненькая” из-за постоянных голодовок.

Тонкость талии меня волновала мало, а вот силы понадобятся. Шестеро детей-волчат, которые мне не доверяют! Огромный запущенный дом!

Нет уж, мне нужна еда, а не обморочная хрупкость.

— Хлеб, сыр, масло, молоко… — перечисляла я. — Кто-нибудь знает, где стаканы?

Я