Хозяйка приюта, или Я не твоя жена, дракон! - Анна Солейн

Конструкция довольно простая, легко разберемся.

А вот где брать воду? Кран есть, но он не работает. Кажется, снаружи я видела колодец.

Рядом с плитой обнаружилась поленница с дровами — уже неплохо на первое время! В углу я нашла мешок с кашей вперемешку с шелухой, а еще — обнаружила заначку Долорес.

Да здесь целый вяленый окорок притаился в шкафчике!

Вот это джек-пот! И пахнет так вкусно.

— Вам нельзя это брать, — испуганно произнесла подкравшаяся ко мне Бетти. — Это леди Долорес! Она вернется и…

— Она не вернется. — Я присела напротив девочки. — А мы сегодня отлично пообедаем.

— Но нам нельзя такое есть! — округлила она глаза.

— Вам запретил врач? Целитель? — насторожилась я.

— Нет, но…

— Значит, можно. Устроим праздник.

Я подмигнула и встала. Нужно будет проследить, чтобы ели понемногу, иначе животы заболят с непривычки.

Чуть позже, спускаясь со второго этажа, я услышала, как Мелисса отчитывала Бетти, стоя за лестницей, так что я их не видела:

— Ты не должна ей доверять! Не подходи к ней!

— Но леди Иви, кажется, хорошая. И Лили она понравилась…

Раздалось гиканье — похоже, Лили была рядом. Она вообще не отходила от доброй Бетти, которая, похоже, заменяла крохе маму.

— И что? Знаешь, что может быть у нее на уме? Почему это она такая добренькая? Что ей от нас надо? Вот подберется поближе — и все!

— Что — все? — опешила Бетти.

— Скормит тебя волкам! Или ящерицам! Или разберет на органы — помнишь, Долорес рассказывала, что делают с такими,  как мы, если они плохо себя ведут?

— Д-д-д…

— Она притворяется! А потом раз — и все! И нет Бетти! Не разговаривай больше с ней! И нашим я тоже скажу.

— Но…

— Она явно злая, да как вы все не видите? Хуже Долорес!

— Но она не ударила Берта!

— Значит, сделает что-то похуже! Мы ее…

Дальнейшего разговора я не услышала, потому что из столовой в холл вылетел Дерек с криком: “Леди Ив-и-и-и! Там жу-у-ук!”

Ну, хоть кто-то меня не боится.

Пришлось разбираться с жуком, которых, к слову, я сама ужасно боялась.

Туалетов в особняке было два — и они представляли собой печальное зрелище. Устройство сантехники было похоже на знакомое мне и довольно современное, но все было старым и невероятно грязным — а еще здесь не было горячей воды. Да и холодная пахла тиной и еле-еле текла только из одного крана во всем доме.

В уме я составляла список того, чем стоит заняться первым делом: понять, что есть, как добыть горячую воду, нарубить дров, сделать уборку, купить необходимую мебель и одежду…

Решение этих вопросов требовало похода в деревню определенной сноровки. У меня были деньги — но как сделать так, чтобы меня не облапошили? Где находится городская мэрия — она ведь здесь есть? — которая должна выделять приюту содержание? Как мне его получить? Как нанять рабочих?

От вопросов пухла голова.

Пересчитав всех детей по головам — все на месте, все целы, уже плюс, не так уж плохо я справляюсь, — я решила выйти во двор и осмотреться.

А на пороге столкнулась с няней Урсулой. Та была бледной, лицо покрывала испарина.

Я не видела ее с утра, с тех пор, как продемонстрировала, на что способна.

— Ласточка… — пробормотала старушка, комкая в руках платок.

— Няня Урсула? Что случилось?

Я думала, она уже успела покинуть город. Весь день я старалась об этом не думать, но...

— Прости старую! — выпалила она. — Никак бес попутал! Ты ж моя ласточка, на кого ж я тебя оставлю!

— Н…

Я не успела закончить, потому что няня заплакала, промакивая глаза платком.

Пришлось ее утешать — поймав озадаченный взгляд девочки с совиными глазами, которая держалась от всех особняком и до сих пор не произнесла ни слова, я пожала плечами.

С няней Урсулой, которая стыдливо прятала глаза и смотрела на меня опасливо, дело пошло бодрее. Разумеется, после того, как я ее успокоила.

Мы очистили кашу от шелухи, промыли, принесли из колодца воды и смогли разжечь огонь в плите.

— Какая ты ловкая, ласточка!

— У вас учусь, — отворачиваясь, врала я.

Не говорить же, что все детство я провела в деревне, так что физический труд был мне привычен. Да и с печкой я была знакома довольно близко, а плита, которая есть тут, во много раз удобнее.

На обед у нас получился настоящий пир: наваристая каша с маслом, копченый окорок из запасов Долорес, чай, который я заварила из найденной во дворе мяты.

Дети по-прежнему казались испуганными — но, по крайней мере, ели с аппетитом. Уже хорошо.

После обеда я спохватилась: а спать-то им негде! Не укладывать же детей на тех пыльных тюфяках? Еще и всех в одной комнате, тесной и душной! И кроватей нет! И…

— Оставь ты их на сегодня, ласточка, — посоветовала вдруг няня Урсула, когда я принялась об этом говорить. — Пускай спят, как привыкли.

— Но там же пыль! Грязно! И…

Няня Урсула посмотрела на меня так, как будто впервые видела. И, в то же время, немного снисходительно.

— Не заснут они по-другому, ласточка. Они и так сегодня взбаламутились все! А ты их еще сильнее перебаламутить хочешь!

Открыв рот, чтобы снова начать спорить, я осеклась.

А ведь няня Урсула права. На новом месте всегда сложно уснуть, а дети сегодня и так получили новых впечатлений — на неделю хватит. “Взбаламутились”, как сказала няня Урсула.

Скрепя сердце, я кивнула.

— Хорошо. Я буду ночевать в особняке — в одной из гостевых спален осталась кровать. Няня Урсула, если вы хотите уйти в город, то…

— Да не обижай ты меня, старую! — замахала она руками. — Ну оступилась раз — куда ж я пойду? Да и не по-людски это… Дети же ж. Пускай не божьи, чертом отмеченные, а свои.