Леща, Ваша Светлость? - Юлия Арниева

– Спасибо, госпожа, – кивнул Гидеон. – Это будет большим подспорьем. Многие рыбаки сейчас без работы из-за шторма, а семьи кормить надо. – Он помолчал, а потом добавил: – Марк всем нам как брат. Мы сделаем всё возможное, чтобы найти его и остальных. Живыми.

После ухода Гидеона я не находила себе места. Несмотря на необходимость заниматься протечками и уборкой, мысли мои были далеко – с Марком, где-то в бушующем море. Я ловила себя на том, что каждые несколько минут подхожу к окну, всматриваясь в серую пелену дождя, словно он мог просто появиться на улице, промокший, но живой и невредимый.

– Госпожа, вы себя изведёте так, – мягко сказала Эмма, принося мне чашку горячего травяного чая. – Присядьте, выпейте чаю. Ничего не изменится от того, что вы места себе не находите.

– Не могу, Эмма, – призналась я, принимая чашку дрожащими руками. – Я всё думаю… что если он… – я не смогла выговорить страшное слово.

– Не смейте так думать! – строго сказала старушка. – Марк Хольт – самый умелый рыбак в Мареле. И самый удачливый. Помните, он единственный выжил в том кораблекрушении пять лет назад? Если кто и может выбраться из этой передряги, так это он.

Я кивнула, стараясь уцепиться за эту соломинку надежды. Действительно, Марк рассказывал мне о кораблекрушении, когда выжил он и ещё двое из экипажа пятнадцати человек. Может быть, его удачливость спасёт и на этот раз?

Вечером к нам заглянула Анна, сестра Марка. Её обычно жизнерадостное лицо осунулось от тревоги, глаза покраснели от слёз.

– До сих пор никаких вестей, – сказала она, снимая мокрый плащ. – Я обошла всех рыбаков, всех смотрителей маяков. Никто ничего не видел. А шторм только усиливается.

– Мы найдём его, Анна. – Я обняла её, чувствуя, как дрожат её плечи. – Завтра на рассвете отправляемся на поиски. Весь берег обыщем, каждую бухту, каждую отмель.

– Я знаю, – кивнула она, вытирая слёзы. – Но ночь… Целая ночь в море, в такую бурю. Даже Марк не может…

– Может, – твёрдо сказала я, сама удивляясь своей уверенности. – Он сильный и опытный. И у него есть причины вернуться. Его ждут и любят здесь.

Анна внимательно посмотрела на меня, словно впервые увидела:

– Вы правда верите в это, да? Что он вернётся?

– Верю, – кивнула я. – Должна верить. Иначе… иначе я просто сойду с ума от беспокойства.

– Знаете, Марк всё время говорит о вас. О том, какая вы удивительная, сильная, непохожая на других. Я никогда не видела его таким… воодушевлённым.

– Он очень важен для меня, Анна, – произнесла я, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. – Больше, чем я могла представить. И только сейчас, когда его нет рядом, я понимаю насколько.

Мы просидели вместе до поздней ночи, слушая завывания ветра и грохот волн, разбивающихся о прибрежные камни. Шторм не утихал, и с каждым часом надежда таяла, как лёд на солнце.

Я предложила Анне остаться на ночь – в такую погоду возвращаться через весь город было бы безумием. Она согласилась, и мы с Эммой устроили ей постель в маленькой гостевой комнате.

Сама я не могла заснуть. Лежала, глядя в потолок, и прислушивалась к дикому концерту за окном. Где-то там, в этой бушующей тьме, Марк боролся за жизнь. Я была уверена, что он всё ещё жив – должен быть жив! – и эта мысль была единственным, что удерживало меня от полного отчаяния.

К утру шторм немного стих, хотя дождь всё ещё лил как из ведра, а ветер трепал деревья и вывески. На нашу удачу, подвал остался сухим, и вся рыба, которую мы туда перенесли, сохранилась. Но какое это имело значение сейчас?

Как и обещал Гидеон, на рассвете у пристани собралась поисковая группа – около двадцати рыбаков, готовых обследовать побережье в поисках пропавших товарищей. Я присоединилась к ним, несмотря на протесты Эммы, считавшей, что мне не стоит мокнуть под дождём.

– Я ещё вчера сказала, что пойду, – твёрдо заявила я. – И пойду, даже если придётся плыть.

Нас разделили на четыре группы, каждой достался участок побережья. Моя группа, в которую входили Гидеон, Анна и ещё трое рыбаков, отправилась на юг, к скалистому мысу, где часто разбивались корабли.

Идти было тяжело – раскисшая от дождя земля превратилась в жидкую грязь, ноги вязли по щиколотку, а промокшая одежда липла к телу, затрудняя движения. Но никто не жаловался. Все понимали важность каждой минуты – если рыбаки всё ещё живы, они могли быть ранены или обессилены, и промедление стоило бы им жизни.

Мы шли вдоль берега, внимательно всматриваясь в полосу прибоя и скалистые выступы, где могло выбросить лодку. Наши крики тонули в шуме волн и ветра, но мы продолжали звать, надеясь на отклик.

Через час пути Гидеон вдруг остановился, указывая на что-то в воде:

– Смотрите! Там что-то плавает!

Мы все напряжённо всмотрелись в указанном направлении. Действительно, среди волн виднелся какой-то тёмный предмет. Сердце моё замерло – неужели обломки лодки?

– Это бочка, – разочарованно произнёс один из рыбаков, когда предмет прибило ближе к берегу. – Обычная бочка для рыбы.

Но Гидеон уже бросился в воду, борясь с волнами, чтобы добраться до находки:

– Не просто бочка! На ней клеймо Марка! Это с его лодки!

Я почувствовала, как кровь отливает от лица. Бочка с лодки Марка, выброшенная на берег… Означало ли это, что лодка разбилась? Гидеон вытащил бочку на берег. Она была пуста, но действительно имела выжженное клеймо «МХ» – Марк Хольт.

– Это не обязательно плохой знак, – пыталась утешить меня Анна, видя моё состояние. – Бочку могло просто смыть волной. Лодка может быть цела.

Я кивнула, хотя в глубине души понимала, насколько мала эта надежда. Если лодку так потрепало, что с неё сорвало закреплённую бочку, что случилось с самой лодкой? И с людьми на борту?

Мы продолжили путь, теперь с удвоенным вниманием вглядываясь в бурлящие волны. Ещё через полчаса нашли весло – тоже с клеймом Марка. А потом обрывок сети, запутавшийся в прибрежных камнях.

С каждой находкой моя надежда таяла, уступая место глухому отчаянию. Но я продолжала идти, кричать, искать, отказываясь сдаваться.

Уже почти в полдень, когда мы добрались до самой южной точки нашего участка – скалистого мыса, вдающегося в море, – один из рыбаков заметил что-то странное у подножия скалы.

– Там, кажется, человек! – крикнул он, указывая на тёмную фигуру, распростёртую на камнях.

И мы все бросились