Леща, Ваша Светлость? - Юлия Арниева

Это был действительно человек – мужчина, лежащий ничком на плоском камне у самой воды. Его одежда была изодрана, волосы слиплись от морской воды и крови, а рядом валялись обломки весла, за которое он, видимо, держался.

– Марк! – вдруг истошно закричала Анна. Мужчина медленно, с видимым усилием перевернулся на спину, и я увидела его лицо – бледное, с закрытыми глазами, но, несомненно, лицо Марка.

– Жив! – выдохнула Анна, падая на колени рядом с распростёртым телом. – Он жив!

Я рухнула рядом с ней, не веря своему счастью. Словно в тумане, видела, как Гидеон достаёт из сумки флягу с крепкой настойкой и осторожно вливает несколько капель в рот Марка, как тот закашливается и приоткрывает глаза, как мутным взглядом обводит наклонившиеся над ним лица.

– Лесса, – прошептал он, увидев меня. – Ты… пришла.

– Конечно, пришла, – выдавила я сквозь слёзы облегчения. – Как я могла не прийти?

– Лодка… разбилась, – с трудом проговорил Марк. – Волной… выбросило на скалы. Джейк и Пит… не знаю, где они.

– Мы найдём их, – заверил Гидеон. – А сейчас нужно доставить тебя в город, к доктору Янису. Ты ранен?

– Не серьёзно. Ушибы… и холод. Очень холодно.

Губы Марка действительно посинели, а его тело била крупная дрожь. Мы быстро сняли с себя плащи, укутали Марка, и мужчины соорудили примитивные носилки из крепких веток и парусины, которую один из рыбаков предусмотрительно взял с собой.

Обратный путь показался мне бесконечным. Я шла рядом с носилками, держа Марка за руку и время от времени протирая его лицо влажной тряпкой. Он то проваливался в забытье, то приходил в себя и тихо рассказывал о том, что произошло.

Лодку настиг шторм далеко от берега. Они пытались вернуться, но ветер и волны были слишком сильны. А потом огромная волна выбросила их на скалы. Лодка разбилась вдребезги. Марк помнил, как пытался помочь своим товарищам, как держался за обломок весла, как его несло течением вдоль побережья… затем чернота.

– Думал, что умру, – прошептал он. – Но не мог… не хотел умирать. Слишком много… недоделанного.

– Теперь всё будет хорошо, – уверяла я его, сжимая холодную руку. – Ты в безопасности.

К вечеру мы добрались до города и сразу направились к доктору Янису. Тот осмотрел Марка и подтвердил, что серьёзных ран нет – только множественные ушибы, порезы, переохлаждение и истощение.

– Крепкий организм, – сказал доктор, готовя какую-то микстуру. – И сильная воля к жизни. Большинство не выжили бы после такого. Покой, тепло, горячая пища – вот что ему сейчас нужно. И хороший сон.

Мы с Анной устроили Марка в его доме – небольшой, но уютной хижине недалеко от порта. Развели огонь в очаге, согрели воды для чая, приготовили горячий бульон, который доктор рекомендовал давать маленькими порциями.

– Я останусь с ним на ночь, – сказала я Анне, когда Марк, наконец, уснул, укрытый несколькими одеялами. – Тебе нужно отдохнуть.

– Но вы тоже устали, – возразила она. – Я могу…

– Я не усну всё равно, – покачала я головой. – Слишком… взволнована всем этим. Иди, отдохни. Утром сменишь меня.

Анна внимательно посмотрела на меня, потом кивнула:

– Хорошо. Но если что-то понадобится – я в соседней комнате.

Оставшись одна, я села у кровати Марка, глядя на его осунувшееся лицо, наконец-то спокойное во сне. Вопреки моим словам Анне, усталость наваливалась тяжёлым грузом, веки слипались. Но я боялась уснуть – а вдруг Марку станет хуже, и я не услышу?

Я взяла его руку в свои, словно это могло удержать его в мире живых, не дать соскользнуть обратно в морскую пучину, которая едва не забрала его. И в этом простом жесте было больше чувства, чем я могла выразить словами.

«Я люблю тебя», – произнесла я одними губами, глядя на его спящее лицо. – «И почти потеряла, не успев сказать об этом».

Странное дело – осознание моих чувств пришло только сейчас, когда я чуть не лишилась его навсегда. До этого была симпатия, влечение, тёплая благодарность за поддержку. Но теперь я понимала – это любовь, настоящая и глубокая. И неважно, душа Валентины или Лессы испытывала это чувство – оно принадлежало мне, той новой женщине, которой я стала в этом мире.

Марк пошевелился и приоткрыл глаза. Увидев меня, слабо улыбнулся: – Ты всё ещё здесь.

– И никуда не уйду, – ответила я, легонько сжимая его пальцы.

– Я видел её, – неожиданно сказал он, глядя куда-то сквозь меня. – В море, когда думал, что тону. Девушку с твоим лицом, но… другую. Она сказала, что я должен вернуться. Что ты ждёшь меня.

Я замерла, чувствуя холодок по спине. Привиделась ли ему в бреду между жизнью и смертью настоящая Лесса? Или это просто игра воображения измученного человека?

– Это был сон, – мягко сказала я. – Но она была права. Я ждала. И буду ждать всегда.

Он слабо улыбнулся и снова закрыл глаза, погружаясь в целительный сон. А я продолжала сидеть рядом, держа его за руку и думая о том, как хрупка человеческая жизнь и как драгоценна каждая минута с теми, кого мы любим.

Глава 13

Следующие две недели после шторма оказались наполнены заботами и тревогами. Город медленно восстанавливался после удара стихии – чинили крыши, расчищали заваленные обломками улицы, восстанавливали повреждённые причалы. Наша лавка, к счастью, пострадала не слишком сильно. Несколько протечек в крыше, которые удалось быстро заделать, и подмокшие доски пола, которые пришлось заменить – вот и все неприятности, выпавшие на нашу долю.

Общий обед для пострадавших рыбаков, который мы устроили с членами кооператива, оказался необычайно важным событием. Люди не просто получили горячую пищу – они почувствовали поддержку, ощутили, что не одиноки в своей беде. Вместе мы обсудили план восстановления – кто и чем может помочь, какие лодки чинить в первую очередь, как распределить имеющиеся снасти, чтобы хоть часть рыбаков могла выйти в море.

Марк восстанавливался быстрее, чем ожидал доктор Янис. Через неделю он уже мог ходить без посторонней помощи, хотя всё ещё выглядел бледным и быстро уставал. Я навещала его каждый день, приносила свежую еду и новости, рассказывала о делах кооператива. Наши отношения стали глубже и теплее, хотя ни один из нас так и не решился выразить свои чувства словами. Что-то всегда останавливало меня на пороге признания – то присутствие Анны или других рыбаков, то неподходящий момент, то простая робость.

Однажды утром, когда я разбирала утренний улов