Эта башня во мне - Надежда Викторовна Ожигина

class="p1">Почему-то он не спешил уходить, разглядывал меня и улыбался. Я подумала, что нужно представиться, мало ли, чего он там ждет, вдруг восточный этикет не позволяет облапать девушку и слинять! Вдруг он должен на мне жениться, чтоб не запятнать бесчестием род? В глаза смотрел, за руку держал… Если что, я за, имейте в виду!

– Меня зовут… – я осилила фразу, достойную скверного разговорника.

Но напрочь забыла об окончании, потому что наконец различила ее, опасную музыку Грига. Осиный рой загудел вдалеке, отозвался дрожью потревоженной ЛЭБ. Будто пролетел реактивный лайнер, ты слышишь звук, но не видишь источник. И лишь по белому следу в небе строишь смешные догадки.

Я снова забыла обо всем на свете, закрутила головой, словно радар, настроенный на чужую волну. И увидела вдалеке знакомую куртку, гриву темных волос, воздух сделался предгрозовым, хотя по-прежнему светило солнце.

– Извините! – слабо пискнула я, поправила кофр и рванула за Григом, оставляя китайца в немом удивлении, таком милом на безупречном лице. – Спасибо за помощь, мне нужно спешить!

***

– Девушка-загадка, – вздохнул Юэ Лун, стирая с лица улыбку. – Надо же, бяньцин из нефрита! Настоящая русская сумасшедшая.

Он проследил, как скрипачка несется, не разбирая дороги, как черный футляр бьет по спине, как заплетаются ноги…

– Снова упадет? Нет, устояла. Ей бы шнурки завязать на кроссовках. Интересно, кто этот парень? За какие грехи стал объектом охоты? Вдруг он украл ее сбережения! Или обесчестил сестру! А может, она чокнутый сталкер?

Юэ Лун мечтательно сощурил глаза и прищелкнул пальцами от любопытства.

Бумажный талисман с тихим шелестом полетел сквозь парк осенним листом, прилепился на черный кофр.

Двое студентов покинули лавочку, забыв на ней методичку. Поспешили вслед за скрипачкой и вдруг замерли посреди дороги, будто стукнулись лбами о стену.

Юэ Лун вновь улыбнулся. Не светло, не тепло, но с пониманием.

Издалека его разглядывал парень, тот, за которым гналась скрипачка. Расстояние вдруг уменьшилось, будто кто-то вырезал кадры и подклеил их ближе друг к другу. Еще три шага – и ты в поле атаки.

Длинноволосый отвел за спину руку, словно готовил удар. Юэ Лун, напротив, сложил тонкие пальцы в знак защиты и отражения. Потом от души рассмеялся:

– Ну хорошо, хорошо. Я понял. Ты здесь хозяин, я гость. Кто я такой, чтоб влезать в ваши игры? Нравится бегать по жаре – наслаждайтесь.

Он вновь щелкнул пальцами, взрывая пространство, перечеркивая полосой тумана яркий солнечный день. В дымке растаяли силуэты студентов, их белесые ауры укрыли китайца, окутали плечи прозрачным плащом. Тихо звякнули камни бяньцина.

Аллея опустела, лишь на скамейке шуршала страницами методичка с нечитаемым китайским названием.

1.

Грига я не сумела догнать. Ну, разумеется, а как иначе! Фаза везения – полный ноль. Исчез, растаял, перестал звучать, так резко, будто я разом оглохла. Не хотел меня видеть? Пусть так. Но зачем так позорно сбегать?

Зато ветер принес легкий шепот с потрясающим мягким «ш»: ну хорошо, хорошо… Черт бы побрал Воронцова! Я ведь даже не представилась тому красавцу, и себя он не назвал, вот же непруха. Если б не Элен и ее проблемы, разве бы я убежала так быстро? Что подумал обо мне милый китаец?

Аллея уже опустела. Вроде и не было перспектив на роман, а все равно обидно. Верно говорят мудрые люди: за двумя зайцами побежишь, ни одного не поймаешь. Законный итог: Григу я не нужна, и с иностранцем сойтись не успела. Конечно, в запасе остался Обухов, единственный, проявивший симпатию, тоже в моем вкусе парнишка. Ну, такой вариант, на крайняк. Потерялся на фоне азиатского айдола.

Ох, и крутит меня от нехватки любви! Первым встречным на шею бросаюсь! Где вы раньше были, красавцы с Изнанки, принцы из страшной сказки?

И все-таки, Григ Воронцов. Теперь я знаю, где вести поиски. Территория МГУ огромна, но гораздо меньше, чем вся Москва. Браслет к тебе тянется, помнит хозяина, а значит, прижму тебя к стенке. Мне нужна помощь, снова. И я ее получу!

Я сидела в гримерке и все это думала, вместо подготовки к концерту. Перебирала в безвольной памяти образы трех парней, подкинутых щедрой судьбой, чтобы напомнить, каково быть девушкой! В меру привлекательной, в меру талантливой, не хватающей звезд с небес, но ведь и не отсталой дурнушкой!

Я могу быть другой. Чуткой, заботливой. Я умею варить борщ и резать салаты, я даже рубашку могу погладить, не подпалив рукава! В приболевшем воображении черная рубашка сменялась серой, тренч обращался джемпером, а очки владельца то теряли оправу, то снова ее обретали.

Да я бредила наяву!

Ленка сдержала слово, заскочила в гримерку перед концертом. С торжественной улыбкой вручила звезду, будто главный орден России. Она даже цепочку успела купить, серебряную, витую, чтоб я могла надеть амулет и спрятать его под концертным платьем.

– Никому не показывай! – поучала Элен. – Удача не любит посторонних глаз. Фортуна всегда играет вслепую, не нарушай темноты и тайны.

Не иначе, успела хряпнуть подруга. Для храбрости и за мой успех. Такой слог, такие эпитеты! Только спьяну и подберешь.

Элен сама застегнула цепочку, спрятала под локоны пышной прически, имитации под девятнадцатый век. Обошла меня кругом, будто статую, любуясь со всех сторон.

– Красивая ты, Алька, завидую. Пусть звезда тебе светит в ночи и вытащит из этой клоаки. Даже если мне не отмыться, у тебя есть шанс прожить долго и счастливо.

Я притянула ее к себе и обняла, крепко-крепко. Пусть говорят, что хотят, пусть сама Ленка ругает себя и винит во всех смертных грехах. Всегда ее буду любить! В ней – мое детство и юность, первая любовь и прыщи, первые страшные тайны «только чур никому-никому!» Я никогда ее не предам, все брошу, переломаю жизнь, потому что сестер не выбирают, за них бьются до последнего вздоха.

Элен затихла в объятьях, нас словно связало ее амулетом, самым драгоценным подарком, который подруга могла отдать – памятью о загубленной маме. Кулончик тихонько позванивал, сплетая в единое целое наши души, мечты, стремления. А когда я сбежала на сцену, показалось, меня вырывают с корнями, отделяют от плодородной почвы, что подпитывала все эти годы.

Или это были чувства Элен, потому что в реальности я стала кормом, подпиткой для зараженной лярвы, тем самым заветным леденцом из детства, что можно было лизнуть и бережно закрутить обертку, оставляя чуть-чуть про запас?

Где-то возле сердца звенел амулет, подстраиваясь под новый ритм.

Я не увидела Ленку в зале, впрочем, не