Нити судьбы (ЛП) - Лекси Эсме

Ещё один стон вырывается у меня, и в тот же миг он ускоряется — его движения становятся яростнее, точнее, контролируемее, и от этого наслаждение только острее.

Каждый толчок отдаётся разрядом внутри меня, горячей вспышкой, пробегающей по всему телу. Я чувствую, как меня буквально сжимает от его глубины, от его силы, от того, как интенсивно он двигается.

— Смотри на меня, Амата.

Его голос — это приказ, низкий, властный, проникающий в меня так же глубоко, как он сам.

Он сжимает меня за талию и удерживает неподвижно, заставляя принять его ритм, который он выбирает. Его движения становятся настолько страстными, что почти больно — но это та боль, от которой невозможно отказаться, сладкая, обжигающая, невыносимо желанная.

Он оставляет след из поцелуев, начиная с шеи и постепенно спускаясь внизу к груди. Теплыми губами он хватает один сосок и начинает посасывать его, в то время как пульсирующий член продолжает вдалбливаться в меня. Его горячее дыхание делает мое тело податливыми, мягким для него.

Это почти невыносимо. Но ощущается так божественно, что каждое следующее движение срывает дыхание ещё сильнее прежнего.

Слишком много, слишком ярко, слишком хорошо — лавина ощущений смывает всё, что могло бы называться мыслью, оставляя во мне лишь одно:

чистый, первобытный инстинкт хотеть его ещё,

ещё жаднее,

ещё яростнее.

Но я хочу большего. Хочу почувствовать, как его клыки входят в мою кожу, как он наполняет меня своей сладкой амброзией чистого наслаждения. Хочу, чтобы он пил мою кровь в тот самый момент, когда наполняет меня собой.

— Твой яд… — выдыхаю я, открывая шею ещё сильнее, подаваясь к нему. Я жажду его укуса, жажду почувствовать, как его клыки входят в моё тело.

Сжав пальцами покрывало под нами, я вскрикиваю, когда он резко входит в меня.

— Сделай это… я хочу этого… — умоляю я. — Пей из....

Но фраза рвётся пополам. Я чувствую, как всё его тело напрягается, он притягивает меня, и я кричу от вспыхнувшего наслаждения. Он попадает в меня идеально — под правильным углом, в правильную точку — и я просто рушусь на него, когда волна за волной накрывает меня, слишком ярко, слишком сильно. Настолько, что в глазах вспыхивают звёзды. Я хочу, чтобы он укусил меня… но этого не происходит. Вместо укуса — мой оргазм разрывает меня на части. Я выгибаюсь, полностью теряя контроль над телом, сжимаясь вокруг него, пока он входит ещё жёстче, прижимая меня к себе одной рукой, второй удерживая за шею. Я чувствую жар его дыхания на своей коже, вспыхиваю под его хваткой.

Он тяжело дышит, его руки держат меня так крепко, что почти дрожат.

— Амата… не заставляй меня… — хрипит он, голос сорван от усилия сдержаться.

— Заставить… тебя… что? — выдыхаю я, едва улавливая собственный голос сквозь тяжёлое дыхание.

Но уже поздно. Он резко выскальзывает из меня — и ощущение потери пронзает мгновенно, болезненно.

Я ещё не закончила. Я хочу больше. Моё тело дергается в пустоте, и из горла вырывается жалобный стон.

Он смотрит на меня — взгляд тёмный, раскалённый, словно красные угли в глубине его глаз.

— Мне мало… — прошу я, хрипло, отчаянно, почти ломаясь под собственным желанием.

Он знает, чего я хочу. Я вижу это на его лице. Слышу это в его дыхании. Чувствую это — как будто он внутри моей головы. Но вместо продолжения — только тишина. Я остаюсь лежать на постели, растерзанная и неутолённая. Только что это было лучшим сексом в моей жизни — и он… просто останавливается. Его грудь стремительно поднимается и опускается, дыхание рваное, почти болезненное.

Послесвечение — совсем не сладкое, а колючее, беспомощное.

— Что, чёрт возьми, сейчас произошло? — спрашиваю я.

Пытаюсь сесть, но не могу — его шёлковые путы всё ещё стягивают мои запястья к изголовью.

Он смотрит на меня так, будто борется с самим собой, делает дрожащий вдох:

— Рианна… я просто не могу…

Он говорит это и поднимает взгляд к потолку, проводит ладонью по лицу — измученный, разорванный на части.

В висках у меня стучит, я дёргаю запястья, пробуя освободиться из шелковых оков.

— Прости.

Его голос — мягкий, искренний. И как бы я ни хотела разозлиться — я не могу. Не на него. Не когда он смотрит так. Он отвязывает мои ноги. Я закрываю глаза, чувствуя, как он оседлал меня, чтобы распутать руки — лёгкое движение, быстрый поцелуй в губы, затем в лоб.

Он слезает с кровати.

— Всё в порядке, — говорю я, поворачиваясь к нему. — Просто скажи, что случилось?

— Просто… думаю, я слишком увлёкся сегодня.

Он садится на край кровати, спиной ко мне, пропуская пальцы через волосы.

Его поза — жёсткая, напряжённая, в ней читается и тревога, и вина.

— Сеп… — тянусь к нему, но он уже встаёт, поднимая с пола свою рубашку.

— Я лягу пораньше. Увидимся утром, Амата. И помни… я люблю тебя. Что бы ни было.

В этих словах чувствуется сожаление. Он касается моих губ быстрым, неуверенным поцелуем и выходит из комнаты, не дав мне ничего ответить.

— Я тоже люблю тебя…

Фраза слетает шёпотом, когда я поднимаюсь на кровати — но доходит только до пустого дверного проёма.

И я остаюсь сидеть, долго, очень долго, пытаясь отдышаться и понять, что именно произошло.

Глава 16

Септис

Я долго и осторожно захожу в душ, будто каждое движение даётся через силу. Встав под горячую воду, я закрываю глаза и снова, шаг за шагом, прокручиваю в голове события этой ночи.

Рианна… Она невероятна. Больше, чем я когда-либо мог представить. Самое прекрасное существо, которое я видел в своей жизни. Её прикосновения, её поцелуи, её запах — я всё ещё чувствую её вкус на своих губах.

И понимаю: я теряю последние остатки контроля. Рианна умеет доводить меня до края той тонкой грани, на которой держится вся моя выдержка. Я никогда не встречал женщину настолько опьяняющую, настолько… опасно важную для меня. Ту, из-за которой я чувствую слишком много.

И впервые в жизни мне страшно. Страшно потерять её. Страшно потерять себя из-за неё.

Я слишком увлёкся, слишком утонул в моменте — настолько, что почти сделал то, чему поклялся никогда больше не поддаваться. Я почувствовал, как яд начинает собираться в моих клыках. Желание вонзить их в её кожу стало почти невыносимым. Голод — всепоглощающим.

Одна только мысль о её крови, обжигающей мои вены, достаточна, чтобы я снова сорвался. Я