Будешь моей мамой? - Оливия Лейк

Регина вздрогнула и плотнее сжала губы. Кого бы она из себя ни изображала, но мы оба знали, что она приехала покорять Москву из маленького сибирского городка. Покорила, молодец, но какого ху… художника обесценивать труд других людей? Где мы были бы, не будь курьеров, таксистов и тем более нашего младшего медицинского персонала?

У Регины золотые руки, но минимум эмпатии и сочувствия. Она спасала жизни ради победы над смертью, очередной победы, но это никак не связано с внутренней человечностью. Когда-то я пенял Олененку за чрезмерную привязанность к каждому пациенту, но Регина не ценила никого, в особенности тех, кто не носил гордое звание врач. Она ведь заведующая хирургией и помимо врачебной практики еще и людьми руководила. Я сам не бог весь какой заботливый о чувствах: сопли не подтираю, как и слезы, но к коллегам отношусь, как к людям.

— Я просто ревную, — неожиданно уронила руки. — Не могу понять, чего тебе не хватает: мы понимаем друг друга, классные специалисты, у нас фантастический секс. Откуда взялась эта девчонка — ни рожи, ни кожи?! С каких пор тебе нравятся бледные и худые? — и полную грудь вперед выставила.

— Всегда нравились, — выдал, не стесняясь, что признал симпатию к тонким блондинкам с огромными глазами и изящной аккуратной грудью. Я даже помнил, какие у Саши соски: маленькие розовые горошины, тугие и вкусные. Но помимо привлекательного тела в ней была живая и трепещущая душа. Мне, закаленному скепсисом и черствостью сердца, хотелось отогреться у ее ласкового огня. — Я вызову тебе такси.

— Больше ничего не скажешь? — с горечью поинтересовалась.

— Скажу, — отвлекся от телефона, — мы закончили, Регина. Отныне только работа, — вернулся к приложению, заказывая машину.

— Ты меня бросаешь? — сжала полные губы и вздернула подбородок.

— Мы никогда не были вместе. Это просто секс. Давай не будем усложнять, — скинул ей детали поездки на телефон.

Надеюсь, поняла, и мы сможем нормально работать. Я теперь официально возглавлял клинику, и слухи мне не нужны. Наш роман в любом случае закончился бы. Но, зная Регину, можно ожидать даже саботаж. Если обида сильнее здравого смысла, то нам придется попрощаться во всех смыслах.

К своим мужикам я уже не возвращался. Рустам у меня часто оставался: и Борика проводит, и себе комнату найдет. Роза Эммануиловна завтра приберет за нашим мини-банкетом.

С этими мыслями устало поднимался в свою спальню, пока меня не осенило. Стоп. А если мой братишка, джигит дагестанский, к Лисицыной в спальню ввалится?! Не-е-ет… Нет! Пожалуй, пусть домой валит!

— Рустам, — набрал его.

— Да, брат, — слышно, что ржут сидят.

— Домой езжай вместе с Бориком. У меня это… Роза Эммануиловна стесняется, — что-то же нужно сказать!

— Так она и моя тетка! — воскликнул возмущенно. — Плюс ей уже за шестьдесят — радоваться нужно, если молодой и дерзкий розу ее сорвет!

Вот придурок!

— Я все сказал, — строго обрубил, потому что… потому что старший! — Дуй в свой аул, братуха.

— Не брат ты мне, вообще, в натуре! — имитировал речь из того самого горного аула.

— Все, давай, долго не сидите, завтра на работу.

— Хорошо, мамочка Адам.

— Спокойной ночи, папочка Ева, — и отключился. Телефон в карман бросил, зевнул устало, но ноги сами понесли в сторону — крыло, которое под гостей отвел.

Рука замерла на ручке двери в спальню Саши, но я не нажал, испугался: Олененок не выполнила бы угрозу, а вот Александра вполне — уйдет, если буду домогаться, а я не мог этого допустить. Ради дочери и… ради себя.

Но в одну дверь я все-таки зашел — к Тимофею. Тим. Тима. Тимка. Хороший у Сашки паренек рос.

Я смотрел на русого мальчишку, так похожего на нее. Он спал на боку, подложив ладошку под щеку. Рот чуть приоткрыт, светлые брови сдвинуты, одеяло сбилось. Я поправил его и тихо спросил:

— Кто же твой отец?

Глава 9

Адам

Всю следующую неделю я молча наблюдал, как Александра постепенно завоевывала детское доверие и безусловную поддержку моей дочери. Почему так? Почему Сабина не принимала, закрывалась и плакала с другими нянями? С превосходными рекомендациями, квалификацией и опытом. Они тоже были добрыми и приятными, но… Но что-то было не то.

— О, смотри, смотри! — Тим показывал пальцем в телевизор, а Саби что-то писала и отдавала ему.

Одной пять, второму чуть больше шести, но оба умели уже читать и сносно писать: пусть печатными буквами, но это все равно мощно для их возраста. Мама рассказывала, что я тоже был смышленым и способным не по годам.

— Ты правда не смотрела «Монкарт»? — Тим был удивлен. — Дра, дра, дра, — поднялся и начал повторять за маленьким драконом из мультфильма. — Драбурст! — закричал во все горло. Я улыбнулся, а Сабина расхохоталась.

Дети не видели меня, стоявшего в дверях позади большого дивана, а я поверить не мог, что снова слышал смех дочери, чистый и звонкий. Последние два года Сабина либо молчала, либо плакала, иногда улыбалась, но все с оттенком грусти. От этого было больно. Сейчас и мне хотелось смеяться.

Неужели дело в том, что ей не хватало общения с детьми? Я ведь пытался: сначала с бесчисленными племянниками разной степени родства сдружить, потом специализированные детские учреждения с психологами и подготовленным персоналом, но не без подводных камней. Сабина не говорила, но была умненькой, понятливой и спокойной, а дети… Дети разные, и некоторые с серьезными психическими проблемами: через три дня я забрал перепуганную дочь, которую в приступе мальчик толкнул и ударил ногой. Племянники оказались слишком шумными, а она совсем малышка на их фоне. Жаль, ведь моя дочь когда-то была такой же веселой хохотушкой — неужели она снова начала открываться? Врачи говорили, что Сабина, возможно, просто перерастет травму с нашей помощью. Вероятно, ей просто нужна была вот такая непосредственная атмосфера в доме.

За ней следили, но не носились, не берегли, не опекали — Тим общался, как с обычной девочкой, младшей сестрой. А Саша…

Я услышал ее голос и пошел на него. Она стояла в коридоре и общалась с Игорем, физиотерапевтом, который приезжал и занимался с Сабиной три раза в неделю. Они увлеченно беседовали: Олененок улыбалась, а он… Он стоял слишком близко. Так, я предупреждал, чтобы никаких шур и мур в моем доме!

— Игорь, — буквально возник из сумрака коридора. Черный, мля, плащ. Саша вздрогнула и резко обернулась. Физиотерапевт просто ошалело смотрел. А что такое? Еще сегодня утром это был мой дом! Что удивительного? Хозяин вернулся! — Приветствую, —