Отбор. Помощница кронпринца - Дарья Верескова

кто не должен был здесь находиться, кто не был приглашён. Такие гости начинали заметно выделяться — спотыкаться, ударяться, ронять предметы. Само помещение словно начинало «отторгать» чужаков.

Но цена у ритуала была высокая — он требовал колоссальных затрат силы и одновременного участия трёх магов.

— Мы пытались зачаровать внешний круг трижды, — резко бросил Моргрейв. — Но с концентрацией магов происходит ошибка. В последней попытке мисс Калман сбилась, теперь её резерв почти на нуле. Миссис Даскира, наш старший ритуалист, после следующей попытки также рискует выйти за пределы допустимого.

Миссис Даскира?

Я ожидала увидеть Нивару Даскира, но вместо неё передо мной стояла женщина вдвое старше, почти не похожая на близнецов. Видимо, это была их родственница — возможно, мать или тётя Нивары и Нивала.

Я не оборачивалась на свою начальницу, понимая, как ужасно она, должно быть, себя чувствует. И она, и мистер Йаск, пришедший сюда больным, — оба старались изо всех сил. Очевидно, именно он изначально должен был вести ритуал, но Ида Калман попыталась заменить его…

Безуспешно.

— Начинаем, — распорядился Рон Моргрейв.

Грудь обожгло волной адреналина, когда я решилась сказать это — остановить одного из самых пугающих сотрудников королевского дворца.

— Подождите.

Стоило мне это произнести, как мрачный мужчина тут же обжёг меня недовольным, зловещим взглядом.

Но я не могла промолчать — уж слишком знакомой выглядела эта картина. Возможно, страшному Рону Моргрейву и остальным ритуалистам дворца не доводилось видеть ничего подобного, но мне, работавшей в игровом доме, куда нанимали всех подряд, доводилось — и не раз.

Круг из ритуальных предметов для глифов, которые, должно быть, готовили к этому балу со вчерашнего дня, был... неполным. Точнее, один из предметов всё ещё хранил в себе пелену магии, но его сердцевина уже давно была пуста — под определённым углом я ясно видела, насколько прозрачным становился этот фиолетовый оттенок.

Сколько раз такое случалось в «Костях и Коронах»? Мы даже записки на стенах оставляли, предупреждая других.

— Вы перебиваете мастера по ритуалу? Вы понимаете, какая концентрация нам требуется?!

— Понимаю. И прошу прощения, что отвлекаю. Но ритуал не сработает — один из предметов в глифе пуст.

— О чём вы говорите? Это не академия и не академическая практика — мы профессионалы. Мы проверили магию на каждом предмете!

Наверное, мне следовало выразиться как-то иначе — так, чтобы Рон Моргрейв не воспринял это как личное оскорбление. В конце концов, подобный просчёт возможен лишь в случае, если часть ритуала выполняется с нарушением сроков. А он, наверное, полагал что во дворце это исключено.

— Магия сохранилась, но только в мраморе. Стены дворца и другие сооружения с магической защитой имеют заговорённую сердцевину — особую нить, и именно она важна для ритуала, — мой голос был максимально отчужденным и спокойным. Я ни в коем случае не хотела, чтобы кто-то решил, будто я их осуждаю. — Однако мрамор впитывает магию и оставляет сердцевину пустой, если ритуалист работал с предметом более суток назад.

— Это невозможно! Я давно разослал график всем участникам ритуала! — теперь в голосе Рона Моргрейва слышалась ярость. — Послушайте, вы теряете наше драгоценное время. Пригласите...

Он не успел договорить — его прервал громкий всхлип у двери.

Не выдержав, я обернулась — как и миссис Даскира, и сам Рон Моргрейв — и увидела мою плачущую начальницу.

— Это правда, — прошептала она. — Я так волновалась, что начала подготовку к ритуалу ещё три дня назад...

Бедная, бедная Ида Калман…

***

Мы вышли из комнаты — тихие, немного уставшие, но справившиеся с ритуалом. От этого Рон Моргрейв тут же немного подобрел и теперь просто не разговаривал с нами. С учётом того что совсем недавно он считал нас бесполезными тупицами, его молчанию радовались все.

Снаружи исполнительный ритуалист сразу же направился к нервно ожидающему лорду Крамбергу. Рядом с королевским управляющим стоял Том — готовый, по всей видимости, заменить либо меня, либо Грету Даскира, которая действительно оказалась тётей близнецов.

Я не знала, о чём они говорили и нужна ли им ещё, а потому просто стояла в стороне, нервно переглядываясь с Идой Калман.

Это, наверное, один из самых тяжёлых дней в её карьере. Она ведь просто хотела как лучше и строго следовала рекомендациям по подготовке.

Просто очень волновалась и сделала это раньше времени.

— Я понял, — наконец сказал лорд Крамберг. — Мисс Калман, жду вас завтра у себя вместе с мистером Йаском, в час. Леди Валаре, вы должны явиться завтра в девять утра в галерею Шестого века, чтобы принести публичные извинения Её Сиятельству, леди де Рокфельт. После этого мы вернёмся в мой кабинет, где вас повысят до младшего ритуалиста. Все свободны.

Не взглянув больше на нас, лорд Крамберг и исполнительный ритуалист начали подниматься по винтовой лестнице, оставив своих растерянных подчинённых внизу, у зала для ритуалов.

Что творилось на душе у остальных — я не знала.

Но внутри у меня что-то будто умерло, покрылось льдом, когда я поняла: мне придётся вновь приносить извинения графине. Ведь не случайно он назначил встречи именно в таком порядке — сначала публичные извинения, а уже после повышение.

Судорожно, прерывисто вздохнув, я начала подниматься наверх.

Я не смогу? Дура, зачем вообще говорила с Леонардом? Никогда больше не подойду к нему ближе чем на десять шагов.

Шум голосов в зеркальном зале не смог заглушить мысли в моей голове, хотя именно сейчас, вероятно, происходило самое важное: первое общение кронпринца с участницами, первые тайные знаки внимания, ленты — красные и белые — предложения закусок, сладкого вина...

Всё это имело значение — каждый жест, каждый знак внимания был символом намерений молодых аристократов.

Но в этот момент мне было всё равно.

— Леди Валаре? — знакомый голос прервал мои размышления, когда я уже тянулась к бокалу вина, стоявшему на одном из боковых столов. — Леди Валаре, я узнал, что вы здесь, и хотел бы поговорить.

Ко мне обращался совершенно трезвый барон Рено Эсклар — тот самый, кто семь лет назад рассказал мне о споре Леонарда на мою невинность.

Барон Эсклар пах стыдом и азартом охоты.

Здесь,