Горячие руки для Ледяного принца - Рита Морозова

облегчения. От подтверждения. От того, что вчерашнее чудо не было миражом. Его пальцы под моими ладонями чуть шевельнулись, сомкнулись вокруг моих. Не для сеанса. Для контакта. Для связи. — Это… иначе. Легче. Как будто… лед стал тоньше. Изнутри.

Мы стояли так, молча, наслаждаясь простым чудом прикосновения без боли, без борьбы. Тишина в комнате была не ледяной, а теплой, наполненной невысказанными словами и биением двух сердец, пытающихся найти общий ритм. Вчерашнее объятие витало между нами незримым, но ощутимым присутствием. Каждое случайное движение, каждый взгляд длиннее секунды — все было пронизано его отголоском.

— Нам нужно быть осторожными, — наконец нарушил тишину Кайлен. Он не отпустил мою руку. Его голос был тихим, серьезным. — Двор… как стая гончих. Они чуют кровь. Чуют слабину. А то, что было вчера… — Он запнулся, его взгляд скользнул к стене, где лед все еще был влажным, с темными подтеками от вчерашних слез. — … это не останется незамеченным. Дерн уже вонзает когти.

— Дерн? — Я помнила проницательные глаза советника, его способность видеть то, что скрыто.

— Он пришел утром, — Кайлен сжал губы. — «Проверить состояние Вашего Высочества после вчерашнего… инцидента». — Он произнес слово «инцидент» с убийственной иронией. — Глаза у него… как у совы. Видит в темноте. Он заметил влагу на стенах. Спросил, не прорвало ли трубы отопления. — Кайлен фыркнул. — В этих стенах никогда не было труб отопления. Он знает. Он все знает. Или догадывается. И копает.

Холодный комок страха снова сжал мне горло. Дерн. Умный, опасный, преданный королю. Если он заподозрит…

— Что мы скажем? — спросила я, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Если спросят? О… свете? О тепле?

— Правду, — неожиданно твердо сказал Кайлен. Его пальцы сжали мои чуть сильнее. — Часть правды. Твой дар. Его сила. Его влияние на проклятие. Это то, чего хочет король. Этим мы и прикрываемся. — Его серебристые глаза встретились с моими, в них горела решимость. — Остальное… остальное не их дело. А… наше. Тайна.

Слово «наше» прозвучало как клятва. Как щит. Он не отрекался. Он предлагал стратегию. Защиту. Хрупкую, как ледяной цветок, но защиту.

— Тайна, — кивнула я, чувствуя, как часть тревоги отступает, уступая место странному, горьковатому воодушевлению. Мы были заодно. Вместе против всего замка.

* * *

Наши предчувствия оказались пророческими. Двор, как спящий зверь, почуявший тепло, начал шевелиться. Сначала мелочи. Почти незаметные.

Книга. Та самая книга стихов о море и солнце, которую я дала Кайлену. Я оставила ее у него после одного из сеансов. На следующий день, вернувшись в свои покои, я обнаружила ее на столе. Аккуратно сложенную. Но… пахнущую чужими духами — тяжелыми, пряными, чуждыми мне и Кайлену. Кто-то брал ее в руки. Листал. Искал что? Шифр? Крамолу? Наивные стихи о тепле в руках Принца Льда — уже крамола.

Взгляды. Стражи у моей двери. Служанки, приносившие скудную еду (теперь порции стали чуть щедрее, как будто подкармливали ценную птицу перед закланием). Придворные, мелькавшие в дальних концах коридоров. Их взгляды стали другими. Не просто равнодушными или испуганными. Изучающими . Оценивающими. Как товар на рынке. Или угрозу. Особенно выделялась одна — леди Эльвира, дальняя родственница короля, худая, как жердь, с лицом, вечно подернутым ледяной маской высокомерия. Ее холодные, как осколки голубого льда, глаза преследовали меня, когда я проходила мимо, сверля спину ненавистью и… любопытством.

Слухи. Они витали в ледяном воздухе, как ядовитые споры. Их доносили обрывками шепотом служанки, пряча глаза:

«Говорят, южанка колдует… Лед на стенах плачет в ее присутствии…»

«Слышала, Принц… улыбнулся? Вчера? Не может быть!»

«Король доволен? Говорят, состояние наследника… улучшается? Или это иллюзии?»

«Дерн допрашивал садовника… видел ли он что-то странное у окон башни Принца? Свет?»

Каждое слово было иглой. Каждый шепот — напоминанием, что мы под прицелом.

Однажды, после особенно эффективного сеанса, когда тепло текло между нами ровной, глубокой рекой, а Кайлен даже позволил себе тихую ремарку по поводу глупости одного из стихов в книге (что было для него верхом раскованности), нас прервал резкий стук в дверь. Не обычный стражничий. Властный. Нетерпеливый.

— Ваше Высочество! По приказу Его Величества! — раздался голос Дерна за дверью.

Кайлен мгновенно отдернул руку, словно обжегшись. Его лицо стало каменным, глаза — пустыми и холодными, как в первые дни. Он кивнул мне: Отойди. Я отпрянула к стене, стараясь слиться с тенями, чувствуя, как тепло в руках гаснет, сменяясь леденящим страхом.

Дверь открылась. Дерн вошел без стука. Его проницательные глаза скользнули по Кайлену, потом по мне, задержавшись на моих руках (я бессознательно сжимала их в кулаках), на его лице, на влажных подтеках на стене позади его кресла. Его тонкие губы сложились в едва уловимую, ничего не значащую улыбку.

— Ваше Высочество, — он поклонился с ледяной вежливостью. — Прошу прощения за вторжение. Его Величество желает знать о прогрессе. Сегодняшние… наблюдения показали значительное повышение фоновой температуры в ваших покоях. И лед… — он кивнул в сторону стены, — … проявляет несвойственную текучесть. Это обнадеживающие признаки.

— Целительница выполняет свою функцию, — отрезал Кайлен. Его голос был гладким, как полированный лед. Без эмоций. Без намека на вчерашнюю теплоту. — Дар ее… эффективен. Сегодня особенно. Проклятие отступает. На время.

— Чудесно, — протянул Дерн, его глаза вернулись ко мне. Взгляд был как скальпель — острый, холодный, вскрывающий. — Феноменальный дар, девушка. Прямо-таки… согревающий. — Он сделал паузу, давая словам повиснуть в воздухе. — Его Величество весьма доволен. Он надеется, что это… сотрудничество… будет плодотворным и впредь. Без… неожиданных осложнений.

Угроза витала в воздухе гуще, чем холод. «Сотрудничество». «Осложнения» . Он знал. Или догадывался. И предупреждал.

— Осложнений не предвидится, — холодно ответил Кайлен, отводя взгляд в сторону, как будто Дерн уже наскучил ему. — Целительница делает то, что ей велели. Сдерживать проклятие. Все остальное… несущественно.

— Рад это слышать, Ваше Высочество, — Дерн склонился в еще одном безупречном поклоне. Его взгляд на прощание скользнул по мне еще раз — оценивающий, запоминающий. — Продолжайте в том же духе, Аннализа. Благо королевства… в ваших теплых руках.

Он вышел. Дверь закрылась. Тишина, воцарившаяся после его ухода, была громче любого крика. Кайлен сидел неподвижно, его лицо было закрытой книгой, но кулак, сжатый на подлокотнике кресла, выдавал бешеное напряжение.

— Видишь? — он прошипел сквозь зубы, не