Последняя кровь - Лия Пирс

ГЛАВА 31

Холод, как саван, обволакивал капеллу под храмом Академии.

Двенадцать пьедесталов возвышались по периметру Круга Крови, каждый символизировал охотничий рода, но один из них был безмолвным. Жертвенные линии, словно вены, впитывали кровь жертв, пульсируя и заставляя ритуальные глифы оживать.

Тело Марса внесли на носилках и небрежно бросили в центр.

Кровь, стекая по камню, впитывалась алыми жилами. Глифы над кругом засветились, окрасив потолок кровавым куполом. В воздухе витал запах мокрого железа.

Вибрация, сотрясшая каменные пол заставила Эдмунда Торна поднять взгляд. Тонкая, как волос трещина пробежала по основанию пьедестала Левантеров. Глиф на его грани затрепетал, и, на мгновение, вспыхнул красным.

– Это невозможно... – прошептал кто–то за его спиной.

Сузив глаза, Эдмунд Торн окинул взглядом уже погасшие глифы на каменном круге. Тихо, без всполоха, они погасли, будто снова погрузились в сон, но он знал: ритуал не мог не ошибаться.

Если пьедестал Левантеров дрогнул, если его символ вспыхнул хоть на миг, значит их кровь здесь.

Он медленно выпрямился, лицо застыло в маске, но в глубине взгляда тень недоверия соседствовала с холодным расчетом. Он повернулся к стоявшему рядом Рафаэлю Девалье. По его лицу со слишком тонкими чертами для мужчины, уже тянулась гаденькая улыбка.

– Думаешь о том же, о чём и я? – тихо произнёс Девалье, не поворачивая головы.

Торн сдержал раздражённый вздох.

– Сбежавшая девчонка, – глухо сказал он. – Бастард Левантеров?

– Это не имеет значения, – отозвался Рафаэль, наконец повернувшись к нему. Его глаза, янтарные, с ледяным блеснули. – Не важно, кто она.

– Смотрю, в твоей голове уже созрел план, – медленно проговорил Торн.

Девалье кивнул, всё так же спокойно, без всплесков эмоций.

– Не то слово. Это меняет всё, Эдмунд. Представь какие проповеди можно начинать читать. Чудом спасшаяся дочь Левантеров, угодила в руки вампиров, которым было мало убить всю ее семью.

Торн нахмурился, пальцы медленно сжались в кулак.

– Это всё же лишь догадка. Ты не торопишься? Вдруг в подвале был кто–то ещё. Кто–то, кого мы не учли. Марс не был слабаком. Я не верю, что девчонка могла сделать с ним такое… одна.

Рафаэль равнодушно пожал плечами, отведя взгляд к глифам, как к застывшему зеркалу.

– Какая разница? – бросил он почти лениво. – Поймаем её и проверим. Если Круг не отреагирует повторно, ты за сына поквитаешься, а людям скажем, что коварные твари решили сыграть на нашей ране от потери Левантеров и готовности на все ради спасения их наследницы, чтобы загнать в ловушку.

***

Ночь была влажной и чёрной, как пролитое чернило. Лес дышал тяжело, скрипел ветками, хрипел в кронах. Кажется, даже звери затаились.

Аделин шла почти вслепую, поддерживая на себе Дамиана. Он был тяжёлым, измождённым, почти не сопротивлялся, но не падал. Её рука обхватывала его за талию, грудь поднималась в резких, рваных вдохах, ноги дрожали от напряжения, но она шла.

Кровь из его боковой раны текла почти без остановки. Она чувствовала, как его тело тяжелеет. Он уже почти не говорил, только иногда указывал, куда идти.

Полуразваленный охотничий домик, спрятавшийся в кронах вековых деревьев, встретил их скрипом и пылью.

Аделин затащила Дамиана внутрь и аккуратно опустила на грубое одеяло, которое валялось на дощатом полу.

Дамиан застонал, привалившись спиной к стене. Его рубашка прилипла к телу, мокрая от крови, и ткань темнела ещё сильнее.

– Почему?.. Почему твоя регенерация не работает? – Аделин поджала губы.

– Серебро… – прохрипел он, почти не открывая глаз. – Освящённое. Грязная… церковная работа. Оно жжёт… внутри.

Он дрогнул всем телом.

– Я… не могу… голоден…

Аделин точно знала, что делать. Ей потребовалось меньше минуты, чтобы решиться. Она быстро скинула мундир и расстегнула, оставшиеся на рубашке пуговицы, обнажая линию ключицы, изящную шею.

– Дамиан, – прошептала она, осторожно, стараясь не задевать рану, забралась к нему на колени.

Он едва держался в сознании.

– Нет, – выдохнул он резко, голосом, который сорвался на звериный хрип.

– Я у тебя позволения не спрашиваю, – твёрдо сказала Аделин, взяв в ладони его лицо. – Я хочу, чтобы ты взял мою кровь.

Он напрягся всем телом. Черты лица менялись, будто кто–то ломал его изнутри, скулы заострились, а клыки вытянулись.

– Ты меня не боишься? – еле шевеля губами спросил Дамиан.

– Я подумаю об этом, когда ты будешь в порядке, – ответила Аделин.

– Не могу... – прошипел он, стиснув зубы.

– Я тебе верю, – ответила она мягко, но непреклонно.

Эти три слова он будто почувствовал кожей. Он зажмурился резко, словно от боли.

Аделин приблизилась еще и наклонила голову, подставляя яремную вену.

– Только не убей меня, хорошо? – прошептала она, слабо усмехнувшись, стараясь быть смелой.

Дамиан прикоснулся губами к её коже, вдохнул ее аромат и сдался.

– Никогда, – прошептал он.

Острые клыки вспороли тонкую кожу. Боль была острая, как игла, но короткая. Аделин дернулась, но Дамиан держал ее крепко, хоть и был ослабшим. Ее губы разомкнулись в беззвучном стоне, наполненном одновременно болью и чем–то еще.

Она припала щекой к его виску и запустила пальцы в его волосы на затылке, прижимая его ближе. Он пил и в ней расплывалась необычная эйфория, наполняющая конечности легкостью и теплом, а разум сладкой неясностью.

Аделин чувствовала, как с каждой каплей его мышцы напрягались, дыхание становилось более глубоким, а хватка всё увереннее. Сквозь туман в голове пробился вопрос. Почему так приятно?

Руки Дамиана скользнули к её талии, вжимая её в себя. Аделин почувствовала, как он напрягся в паху и забыла все вопросы. Она бы позволили ему не останавливаться. Внизу живота у нее дрогнуло новое ощущение. Аделин неосознанно качнулась бедрами, прижимаясь ближе.

С низким хрипом Дамиан оторвался от нее и тут же поцеловал место укуса. Дыхание у обоих было тяжёлым, будто они только что всплыли из глубины.

Встретившись в ним взглядом, Аделин первая потянулась к его губам. Дамиан даже не пытался сдержаться. Его мокрые от ее крови губы, поймали ее. Аделин застонала в поцелуй, её пальцы скользнули по его плечам, обхватили шею и притянули ближе. Он ловил каждый стон, каждое дрожание губ, а язык скользил жадно и требовательно. Между ними не было и миллиметра пространства, но его ладонь скользнули по ее спине и