Я буду сверху - Мария Зайцева

Я отслеживала сквозь дрему, как он ходит туда-сюда по квартире, и ощущала… Блаженство и уют.

Легкость такую правильную, уместность. Словно мы с ним уже давно живем вместе, и часто просыпаемся вот так, светлым солнечным утром…

Я прикрыла глаза и мягко уплыла в чудесный сон про нас.

О том, как хорошо проводить время вдвоем, делая что-то приятное и интересное, например, смотреть фильм и играть в игры одновременно. Каждый занят своим, но мы вместе. Вроде, так тесно, так близко, а у меня зона комфорта. И, делая каждый своё дело, мы постоянно поддерживаем контакт друг с другом, касаемся ладоней и плеч, обнимаемся, целуемся. Говорим друг другу ласковые слова.

Ведь это же так легко. И так, оказывается, нужно.

Просто, чтоб был человек, который может поддерживать, вдохновлять, помогать достигать всего, чего так хочется. Например, поцеловал меня Платон, поддержал перед тестом, я пошла и написала всё.

Во сне я удивляюсь этому своему состоянию, потому что раньше и не думала, что можно понимать и принимать друг друга такими, какие мы есть, с уважением к чертам и особенностям.

Я плаваю в сладкой эйфории своего возможного, нет, обязательного! будущего, где все правильно и хорошо, и Платон всё время посматривает на меня влюблёнными блестящими глазами, и зрачки немного расширенные от удовольствия, и весь он такой нежный большой кот, мурлыкающий, обтирающийся о меня бесконечно…

Мур-р-р…

Потягиваюсь, щурясь на часы, и просыпаюсь окончательно.

Сегодня мне ко второй паре, но Платон об этом не знает, просто не будит, жалея, позволяя самой решить, надо мне опаздывать, или нет.

И я вовсю этим пользуюсь, валяясь, сколько душа пожелает, и видя сладкие пророческие сны.

Платон не замечает, что я проснулась, увлечен игрой, там у него какие-то жуткие монстры, стрелялки. Есть время у большого мальчика, почему бы не поиграть?

Улыбаюсь, поднимаясь с постели, подхожу, обвиваю его руками за шею, целую.

– Доброе утро, малыш, – шепчет он, – как ты? Как нога?

Я смотрю, как его сильные пальцы безостановочно давят на кнопку, расстреливая монстра на экране, и понимаю, что Платон сейчас титаническим усилием отрывается от сложного момента в игре.

– Все хорошо, – отвечаю я, мягко провожу губами по напряженной шее, – пойду умываться…

Не успеваю отойти, меня ловят за талию и пытаются усадить на колени:

– Эй, малыш, пошли в другую игру поиграем, м? – бормочет Платон, переключаясь с игры на меня, тянется за поцелуем, и прямо видно, что у него в приоритете уже не компьютер.

Ур-р-р, как это круто!

И я бы с удовольствием, но…

Но коллоквиум сегодня.

На экране за моей спиной умирает игрок, беспардонно брошенный в лапы очередному монстру, и я уворачиваюсь от сильных рук своего парня:

– Нет, я пошла умываться и собираться. Заканчивай тут геноцид монстров и пошли завтракать.

Платон разочарованно урчит, но не останавливает меня, понимая, что у нас реально времени маловато до второй пары.

Я хромаю на кухню, прихватив по пути свой планшет, включаю любимый сериал, который не досмотрела, когда жила дома. У меня есть время на сериал! Кому бы рассказать…

Ладно, употребляем кофе и делаем любимому бутеры.

Я в кайфе и тишине, увлеченно готовлю немудрящий завтрак, посматриваю на экран.

Бутеры готовы, а сериал неожиданно начинает казаться занудным, поэтому решаю параллельно просмотру почистить телефон. Копаюсь в нем и вдруг неожиданно обнаруживаю, что где-то около десятка сообщений и явно мошеннических предложений скрыли одно – якобы, от моего отца. То есть, когда я ему написала, что мне угрожает Жорик, и он, пусть и не сразу, но все же мне ответил: «Сонюшка, решу все твои вопросы, не беспокойся, папа рядом».

Эм-м-м… И что бы это должно означать?

Каким образом я просмотрела-то?

Наверно, это случилось как раз, когда Платон Верку в кафе утащил, и мне резко стало не до сообщений…

Неожиданно это смс заставляет волноваться. И снова возникает вопрос: почему этот якобы отец мне писал, а не позвонил?

Так трудно, что ли?

На всякий случай проверяю звонки, а то мало ли, что еще могла упустить, но ничего не нахожу. Он ни разу мне не позвонил, действительно, только писал. Странный какой.

Чуть-чуть раздумываю, а затем все же решительно жму на кнопку дозвона.

Пока идет вызов, вытираю мокрые ладони о футболку, обнаружив, что сильно волнуюсь.

Если ответит, я же… Я же, получается, его голос сейчас услышу?

Конечно, прямо с утра, перед университетом, портить себе настроение не особенно правильно, но все-таки уже надо поставить точку в этих странных разговорах и тайных переписках.

Звонок проходит, улетает куда-то вдаль, но на той стороне трубку не берут.

Тайны мадридского двора, ей-богу…

Ладно, попробуем по-старому сценарию…

«Ну как, решил вопрос?» – отправляю я ему, но ответа так и не получаю…

И с раздражением откидываю телефон в сторону.

А на душе неспокойно. Жора-то со мной не связывался больше! Давненько.

– Мы не опаздываем? – падает на стул напротив Платон, осматривает стол и широко улыбается, – море плюсов в совместной жизни, да, малыш?

– Да, – вздыхаю я, – но мы пока не живём, у меня даже трусиков запасных здесь нет.

– Вагон тебе куплю трусов, лишь бы ты сюда переехала, – он разом зажевывает половину бутерброда и хмурится, глядя на меня. – Что случилось, детка? Дерьмо-опера не такая весёлая? – заглядывает ко мне в планшет.

Я отключаю сериал и смотрю в глаза Платону.

– Что тебе Верка там рассказала про моего отца?

– Про мудака, который терроризировал твою маму? Ничего хорошего не рассказала.

– Это отчим, а именно про отца.

– А что, у тебя есть отец? – вскидывает брови Платон.

– Да, какой-то мужик пишет, что мой отец.

– А что пишет? Не звонит?

– Так вот до меня тоже дошло, что он только пишет.

– Может, немой?

Он только это произносит, а у меня сердце заходится от волнения. Ведь такое реально может быть!

– Я думаю, ты должна позвонить этому человеку, который тебе пишет, – выдает Платон.

– Я позвонила, он не берёт трубку.

– Шуганулся, может.

– В смысле? – не понимаю я его слов.

– Ну… – Платон отпивает еще кофе, – я так понимаю, что ты про отца нихрена не знала? Может, и он про тебя тоже недавно узнал… Так вот, если бы у меня взялась откуда-нибудь дочь… Взрослая такая, красивая… Я бы, бля, побоялся вообще к ней подходить.

– То есть, ты хочешь сказать, что он мне не звонил, а писал сообщение, только потому, что стеснялся? – неверяще уточняю я, – и это взрослый мужик? Что ты глупости говоришь!

– А ты понимаешь, что такое