Я буду сверху - Мария Зайцева

дочь для мужика? – пожимает плечами Платон, – не какая-нибудь, там, мелочь бессмысленная в подгузниках или девочка-пятилеточка с двумя хвостиками, а настоящая грозная девчонка, вполне самостоятельная? Попробуй подъедь к такой, как ты, там любой крутой мужик обоссытся. Я почти, – он так серьёзно и убедительно говорит это все, хмуря брови и щуря глаза, что я неожиданно заливаюсь смехом.

– Да ладно, неужели я такая злая?

– Реально, на полном серьёзе, – кивает Платон. – Поверь мне. Если б ты сама на меня не упала сверху, то я бы ни за что и не подошел! Побоялся бы! Строгая, серьезная, отличница… Так послала бы, что до сих пор по маршруту бы шел! Нам, парням, это все не так просто, как кажется… А уж взрослым серьезным мужикам, привыкшим всю жизнь быть одним… Так что, если твой папаша только письма писал, а позвонить боялся, то в этом нет ничего удивительного.

– Но мне кажется, фигня какая-то. И кто-то меня разводит. Меня по жизни разводят.

– Не всегда, не везде, – тут же опровергает мои слова Платон. – Как-то надо доверять, что ли, людям.

– Нахрена вам доверять, – почему-то злюсь я, но потом быстро беру себя в руки, вздыхаю, – такой кайф испортила себе, такое утро… Нафига было звонить ему? Ладно… Тебе тоже сегодня ко второй?

– Мне сегодня к первой. Но раз тебе ко второй, значит, мне тоже. Есть повод отдохнуть, – Платон хулигански играет бровями и под столом коленями своими мои ноги обнимает.

Чёртова природа, я почти сразу возбуждаюсь, так секса хочется!

Выдыхаю, подаюсь вперед к Платону, но в этот момент раздается звонок.

Мы с Платоном одновременно смотрим на экран.

Номер незнакомый и явно стационарный.

Отвечаю, настороженно хмурясь. И Платон напротив зеркалит мое выражение лица.

– Софья Руслановна? – раздается в трубке мужской хриплый голос.

– Да, – растерянно отвечаю я.

– Вам звонят из военного госпиталя.

– Да? Ого! А что случилось? И почему военного?

– Потому что ваш отец, Руслан Маратович Шарипов, майор специального отряда быстрого реагирования, его вчера доставили с двумя пулевыми ранениями. Он просил позвонить вам.

– Как, с двумя ранениями? – я вскакиваю на ноги.

– Сегодня, с четырнадцати часов, будет время для посещения, вы можете с ним увидеться. Но вам придётся взять документы, потому что пропускной пункт, и вам необходимо будет оформлять пропуск.

– Да, конечно, я возьму с собой паспорт…

Мужчина называет адрес, я машинально повторяю его, и Платон тут же, на планшете, набирает.

Отключаюсь и бессильно сажусь на табуретку.

Новость настолько неожиданная, что как-то даже осмыслить ее не могу.

Поднимаю на Платона потерянный взгляд:

– С двумя пулевыми ранениями! Неужели, этот придурочный Жорик со своей бандой? И пистолет?.. Ох…

Начинает дрожать подбородок, я выдыхаю, пытаясь успокоиться, и почему-то не сдерживаюсь, плачу.

Платон стискивает меня, гладит, утешая, а затем смотрит еще раз адрес.

– У меня папа! – вдруг доходит до меня. – У меня есть папа!

Платон улыбается, а у самого глаза грустные.

Платон тоже сирота, у него только сестра где-то в Москве, и больше никого родных.

– А у меня папа, – шепчу я потерянно, глядя в лицо Платона. – Ты можешь себе представить, как я сейчас себя чувствую? И даже если он не настоящий… Хотя нет, этого не может быть. Взрослый человек же, майор… Не может ошибиться! Ну скажи хоть что-нибудь!

– Мы должны поехать туда, и ты должна его увидеть, – Платон улыбается и целует меня. – Знаешь, детка, это счастье!

– Да, – соглашаюсь я, – это счастье!

Глава 21

Центральный госпиталь города, известный как “военный”.

Местечко элитное, спрятанное в парке, красивом, уже светящимся на осеннем солнце багрянцем и золотом. У пропускного пункта наметено опавших листьев. Они постоянно попадают мне под подошву и шуршат.

Я иду через этот парк, не замечая осенних красот и бесконечно оглядываясь через плечо на Платона, оставшегося за воротами.

Его не пустили, пропуск был заказан только на дочь майора Шарипова.

Это я. Я – дочь! Дочь я…

Так сердце бьется, того и гляди, из груди вырвется!

Я бы с самого утра сюда прилетела, сразу, как только услышала про отца, забыв про учебу и коллоквиум, но пришлось себя сдерживать, к сожалению.

Пропускная система, строгие часы посещения… Военный, надо же…

Не верится ведь, до сих пор не верится, хотя здание госпиталя уже передо мной.

Белый квадрат больницы выглядит очень стильно и современно, он расположился на большой площади, в тени высоких деревьев видно еще несколько корпусов. Никогда тут не была.

Вокруг госпиталя царит очень спокойная и умиротворенная атмосфера. Никаких машин. Возле корпусов – маленькие парки с лавочками, там пациенты сидят, отдыхая и наслаждаясь красотой осенней природы.

Внутри госпиталя мне выдают бахилы, халат и берет, указывают, куда пройти. Иду по светлым, стильно оформленным коридорам. Везде царит чистота и порядок. Я знаю, что здесь работают опытные врачи и медсестры, и само оснащение госпиталя современное и передовое. Оглядываюсь с любопытством.

Блин, как в другой мир попала.

Здесь точно позаботятся о здоровье и благополучии отца.

Моего отца.

Я – дочь. С ума сойти…

На третьем этаже сталкиваюсь с четырьмя высокими мужиками, топчущимися возле палаты, в которую меня направили.

И, как только я подхожу ближе, они замирают, словно истуканы, ненавязчиво, но крайне профессионально и надежно перегородив мне путь.

– Это она? – басит один из них, окидывая меня с ног до головы внимательным взглядом.

Другой чуть нагибается, потому что высоченный настолько, что шея устанет смотреть ему в глаза, и заглядывает мне в лицо.

– Охренеть, вылитый Рус. Привет, солнце, я Алексей Максимович, боевой товарищ твоего отца.

Он протягивает мне здоровенную ладонь.

– Здравствуйте, – оторопело бормочу я, пялясь во все глаза на здоровенных мужчин.

Аккуратно пожимаю большой палец предложенной руки.

Это какой род войск, что они такие высоченные, здоровенные? Росгвардия же? Вообще не разбираюсь в этом, но очень впечатлена пугающими габаритами сослуживцев отца. Уж на что высокий и сильный Платон, но эти матерые мужики просто поражают.

– Милота в юбочке… – басит тихонько мужик, стоящий чуть позади остальных.

– Я тоже так хочу, – вздыхает еще один, тоже не отрывая от меня умиленного взгляда. – Живёшь, так, живешь… Как собака, один и один… И тут – херакс, а у тебя находится дочка с фигуркой.

– Простите, – выныриваю я из своего удивления и оторопи. – Мне надо пройти… – и, сглотнув неожиданный ком в горле, добавляю, – к отцу.

И бочком, бочком пробираюсь мимо мужчин ближе к двери, под их пристальными взглядами и улыбками.

Ой, как непривычно… И странно… И страшновато, если честно…