Любовь на проводе - Б. К. Борисон

Отличное начало.

— Вперёд, дети, — говорит Эйлин. — Пять, четыре, три, два, один…

В наушниках звучит вступительная мелодия. Я лихорадочно ищу в себе остатки здравого смысла. Никогда не был тем, кто легко допускает прикосновения. И уж точно не начну с Люси. Повторяю про себя как заклинание: «не трогай Люси, не трогай Люси». Плечи расслабляются, я усаживаюсь поудобнее и делаю вид, что не чувствую тепла, идущего от неё. Она вдыхает — резко, нервно — и я стараюсь не обращать внимания.

— Привет, Балтимор. В эфире «Струны сердца» на волне «101.6 ЛАЙТ FM». Я — Эйден Валентайн, и сегодня у меня в студии особенная гостья. Она останется с нами надолго, так что встречайте как следует, ладно?

Я киваю Люси. На экране за её спиной вижу, как лента соцсетей начинает оживать. Линия звонков пока пуста — но это ненадолго.

Уголки её губ приподнимаются.

— Привет, ведущий «Струн сердца», Эйден Валентайн, — она склоняется ближе к микрофону, будто выглядывает из крошечного окошка и шепчет городу в самое ухо. Ряду домиков вдоль булыжников Феллс-Пойнт, домам на холмах за гаванью, краснокирпичным церквям Маленькой Италии, высоткам Харбор Ист — весь город затаивает дыхание. Её улыбка становится шире. — Привет, Балтимор.

Она произносит название города так, как делают только местные: плавно, в два слога. «Балмор».

Я улыбаюсь:

— Хочешь представиться нашим слушателям?

Люси глубоко вдыхает и пожимает плечами.

— Я — Люси, — говорит она, бросая на меня взгляд. В её голосе звучит решимость. — И, возможно, вы сможете помочь мне разобраться с одной проблемой.

Линия звонков вспыхивает, как рождественская гирлянда.

«Струны сердца»

Люси Стоун: «Это… это что, люди звонят?»

Эйден Валентайн: «Угу».

Люси Стоун: «Чтобы поговорить со мной?»

Эйден Валентайн: «Именно».

Люси Стоун: «Ого. Ну что, Балтимор, готовься разочаровываться».

Эйден Валентайн: «Готовься влюбляться, Балтимор».

Глава 11

Эйден

Вечер понедельника

— Какие черты тебе нравятся в партнёре?

Лицо Люси вспыхивает розовым в свете мониторов. Она тянется почесать ухо, задевает наушники, морщится, потом сцепляет пальцы в замок на коленях.

— Даже не знаю, — медленно произносит она. — Кажется, я никогда об этом толком не задумывалась.

— Серьёзно?

Она пожимает плечами:

— А люди что, составляют такие списки?

— Не обязательно, — улыбаюсь я. — Но хоть какое-то представление обычно есть.

— Эйден, я же буквально здесь потому, что у меня ничего не выходит со свиданиями. Придётся сначала научиться ползать, прежде чем бегать.

Я смеюсь:

— Ладно, аргумент принят. Начнём с простого. Есть какой-нибудь знаменитый краш?

Румянец усиливается. Это неожиданно — и чертовски мило.

— Не хочу тебе говорить, — бормочет она.

— Потому что… — Она тяжело вздыхает и упрямо отводит взгляд. — Просто не хочу. Давай поговорим о чём-нибудь другом.

— Ни за что.

— Что? Почему?

— Потому что теперь мне жизненно необходимо знать. Пока не скажешь — не продвинемся дальше.

Она сжимает губы, скрещивает ноги, потом резко их распрямляет. Наклоняется вперёд и что-то невнятно бормочет в микрофон. Я не понимаю ни слова — и уверен, что слушатели тоже.

— Что?

Она бросает на меня обречённый взгляд.

— Алан Алда24.

Из меня вырывается хохот:

— Что?!

— Вот почему я и не хотела говорить.

Я не могу остановиться. Смешно и от самого ответа, и от боевого выражения на её лице.

— Сколько ему, лет восемьдесят?

— Восемьдесят восемь. И нет, я не говорю, что он мне нравится сейчас. — Она закатывает глаза. — Я имею в виду Алана Алду из семьдесят четвёртого. «Ястребиный глаз» Пирс25 был лапочкой.

Вздыхаю.

— Из «МЭШ»26? Сериала про Корейскую войну?

— Его до сих пор вечно крутят по телевизору, — мрачно оправдывается она.

Я смеюсь ещё сильнее. До боли в животе. Я давно так не смеялся.

Люси пытается уставиться на меня испепеляющим взглядом, но в уголках её губ появляется улыбка.

— Ты уже всё, отошёл от шока?

— Ни за что. Это со мной навсегда.

Я кусаю нижнюю губу, пытаясь сдержаться. Безуспешно — вырывается ещё один смешок.

— Значит, можно с уверенностью сказать, что тебя привлекает чувство юмора. — Я выдерживаю паузу. — И мужчины преклонного возраста в военной форме.

Вечер среды

— О чём хочешь поговорить сегодня?

— Только не о знаменитых крашах, это точно.

— Ладно. А как насчёт идеального свидания?

Она моргает, абсолютно невпечатлённая:

— Эйден. — Вздыхает.

— Ну а что?

— Я думала, мы уже выяснили, что я в этом ничего не понимаю.

— А я вроде как пообещал помочь тебе разобраться. Ну как ты собираешься встретить свою идеальную пару, если даже не представляешь, как бы ты хотела провести с ней вечер, м-м?

Люси прищуривается. Сидит, поджав ноги, и крепко сжимает мою кружку с кофе. Ту самую, которую каким-то чудом снова нашла, несмотря на новое тайное убежище. Пар стелется вокруг её лица, волосы рассыпаны по плечам.

— Это не имеет значения, — бормочет она.

Я улыбаюсь:

— Опять ты за своё.

— Нет, я не кокетничаю, — говорит она. — Просто… разве важно, чем именно мы занимаемся? Мне не принципиально, куда идти. Главное — чтобы время было хорошее. С нужным человеком.

Я смотрю на неё. Она — на меня.

— То есть… прогулка по Кантонскому прибрежному парку?

— Я люблю гулять.

— Сейчас февраль.

— Есть такая штука, как пальто, Эйден.

— А если, скажем… — я выбираю максимально нелепый вариант, — кто-то пригласит тебя на реконструкцию исторической битвы в Форте Макгенри27?

Она морщится:

— Ну… это, наверное, было бы познавательно.

— А если он захочет, чтобы ты надела чепец и кринолин?

— Ты чего-то недоговариваешь.

— А если попросят размахивать флагом и петь «Звёзды и полосы навсегда»28?

— Эйден Валентайн, это, случайно, не твоя тайная фантазия?

— Нет. — Хотя, признаюсь, представив Люси в чепце… мысленно беру свои слова назад. — А если свидание пройдёт на парковке у заброшенного «Бургер Кинга»?

— Меня собираются там убить?

— Я просто хочу, чтобы ты признала: есть такие места, куда тебе действительно хотелось бы пойти. У тебя может быть мнение. Это не запрещено.

Она поджимает губы, хмурится. Пальцем водит по краю кружки. Бросает взгляд в мою сторону — и тут же отводит глаза.

— Что?

Она сдвигается на стуле:

— Ничего.

— Ага. Это точно не «ничего». Ты знаешь ответ.

— Нет, я…

— Знаешь. Говори.

— Я не хочу, чтобы ты надо мной смеялся

Что-то болезненно сжимается внутри. Я думал, мы уже прошли этот этап, но Люси до сих пор уверена, что её желания — это глупо. Что их стоит стыдиться. Кто заставил её так думать? Отец Майи? Кто-то ещё?

Я прижимаю ладонь к груди, словно даю клятву:

— Клянусь, не буду.

— Мне