Кавказский брак. Нелюбимая - Элен Блио

из-за чего женился на мне, то, из-за чего вел себя со мной как с врагом, всё это было преступно. Дико.

Эта изощренная месть.

Извращённая донельзя.

Все это дало возможность его тёте так поступить. Развязало ей руки.

Если бы он с самого начала был другим…

В то же время я понимаю – не мог он быть другим.

Если бы он был другим, ничего этого просто не было бы.

Осман бы на мне не женился.

Ему было бы на меня плевать.

Наверное, тут я могла бы сказать – и слава богу? Но не могу.

Просто потому что не знаю, может, моя судьба сложилась бы еще хуже?

Скажете, куда хуже?

Мой отец мог выдать меня замуж за еще более изощренного мерзавца.

За того, кто не подарил бы мне ночь любви.

Не признался бы в чувствах…

Я не знаю, что лучше.

Я не знаю, что хуже.

Я просто не хочу больше этой ноющей боли в сердце.

Этой зияющей дыры. Пустоты.

Словно сердце взяли и вырвали, оставив вскрытой грудную клетку.

В ошмётки…

Размышляю, снова глядя в окно.

В палату заходит доктор, смотрит на меня пристально.

В её руках какие-то листочки.

Анализы?

Всё-таки интересно, что там. Что со мной.

- Алия…

- Здравствуйте, Диана Алиевна. Анализы готовы?

- Да, и… в общем, есть новости.

Я не спрашиваю – какие.

Вижу, что она и сама не понимает.

Но чувствую, что её ответ перевернёт мою жизнь.

- Алия, ты…

- Я жду ребёнка?

Не знаю, как я поняла.

Просто не знаю.

В какой-то момент почувствовала.

Словно… словно внутри меня загорелся свет. Крохотный огонёчек.

Слабенький, робкий, тёплый.

Волшебный.

Я могла как угодно относиться к мужчине, с которым я была близка и который стал… с которым мы вместе сотворили это чудо, к нему – как угодно, но к малышу…

Это МОЙ малыш!

Просто МОЙ и всё.

Мне не важно кто отец.

Мне плевать на генетику. Плевать на наследственность.

Мой отец тоже тот еще подарок судьбы. Но я не стала такой как он. Могла, но не стала. И Саид тоже не стал!

Поэтому… Не важно кто отец.

Мой малыш будет со мной.

Я буду любить его.

И он, он будет любить меня!

Наконец-то кто-то будет любить меня!

Закрываю глаза, улыбаясь, прижимаю ладони к животу…

Мой малыш, мой сыночек, или доченька, мне сейчас не важно.

Моё счастье!

Частичка меня.

Частичка моей мамочки во мне.

Это радость. Это мечта. Это что-то нереальное.

Счастье…

Чувствую, как слезы катятся по щекам. Но они не обжигают, не причиняют боль. Это слёзы радости.

- Алия…

- Всё хорошо. Я… я так счастлива!

- Ох, девочка…

- Я счастлива, правда, я…

- Ты же понимаешь, что теперь он может не отпустить тебя?

Поворачиваюсь к ней, моргаю, пытаясь понять, о чём она говорит.

- Если ты захочешь развестись, в любом случае по нашим законам должен пройти срок идды, три месяца. Он узнает, что ты беременна от него, и…

- Я не собираюсь скрывать.

- Ты… ты готова вернуться к нему?

Я молчу. Головой качаю.

Я готова бороться.

Но понимаю, что это будет непросто.

Да, у нас действуют такие же светские законы, как и по всей стране, по всей России. Но кроме светских еще есть законы веры. И у нас они сильнее.

На Кавказе дети живут с отцом.

Если отец не решил обратное.

Отец волен забрать детей у матери. И суд будет на его стороне. Почти всегда.

Я пока не хочу об этом думать.

Ни об этом, ни о другом.

О том самом дне, моём дне рождения. Но сейчас, когда я в эйфории счастья я не могу заблокировать ТО воспоминание.

Оно само открывается, словно я заглянула в волшебный «омут памяти».

Открывается, когда доктор уходит, оставляя меня одну с моими мыслями, с моей радостью, и с моей памятью, которую, увы, не стереть…

А в памяти его глаза.

Его руки.

Его губы.

Его слова.

Его признания…

И его нежность, которая сокрушила все барьеры, выстроенные вокруг моего сердца.

Глава 26

Сижу в кабинете, уставившись в одну точку.

В доме тишина.

Никого.

Гулкие шаги слышу сразу.

В кабинет заходит мой друг. Больше, чем друг, почти брат.

- Осман, как ты?

- Ас- саляму алейкум, брат.

- Ва-алейкум ас-салям.

Он садится напротив, раздвигает широко ноги, ставит на них локти, в упор смотрит.

- Что?

- Смотрю. – ухмыляется горько. – Значит, вот она как действует.

- Кто?

- Любовь…

Любовь…

От одного слова скручивает всё внутри.

Любовь…

Если бы!

Любовь – это что-то чистое, светлое, красивое, нежное.

Любовь – это неземное, божественное.

Это чудо, невероятное. То, чего практически не бывает в этом подлунном мире.

Любовь.

Эта маленькая девочка, которая сейчас по моей вине там, в этой унылой палате – она достойна любви.

Достойна.

Более чем кто-либо на этой земле.

Потому что она сама и есть любовь.

Чистая.

Святая.

Нереальная.

Та, которую я хотел втоптать в грязь, испачкать, сломать, сломить.

Хотел и не смог.

Сам себе не смог противостоять.

С собой не смог бороться.

Потому что…

Потому что она вошла в мою душу тихо, незаметно, просто открыла дверь, ступая медленно, на кончиках пальцев, прошла внутрь, легла и свернулась калачиком…

Кто бы мог подумать, что я, Осман Булатов буду думать вот так? Красиво думать, вычурно, как в книгах пишут.

Усмехаюсь мыслям своим.

Любовь…

Алия достойна любви.

Настоящей. Честной. Глубокой.

Любви, которая навсегда.

Я уверен, есть такая.

Я знаю.

Если нет, тогда зачем вообще эта жизнь?

Любовь.

Алия достойна.

А я?

Достоин ли я?

И что такое любовь для меня?

Верил ли я в любовь? Любил ли когда-то?

Откидываюсь в кресле, глаза прикрывая.

Слышу насмешливое хмыканье друга.

Дамир ведь женат уже. Жена у него красивая, Малика, дети уже есть, и тоже был договорной брак, насколько я помню.

Тоже. У меня вот нифига не договорной. Это другое. Это я сам с собой договорился взять эту девочку и растоптать.

Ненависть меня сжигала. Кислотой разъедала душу.

Смотрел на Алию и вспоминал её мать.

Елена…Красивая, бездушная сука, которая вошла в мою семью и уничтожила её без остатка.

Как она втиралась в доверие к матери, как спокойно общалась с отцом!

Знала, что разрушит их жизнь, их любовь!

Знала и действовала наверняка.

А я? Мои чувства?

Да, я