Невидимый враг - Анна Снегова

Тем более, что меня уже вовсю окликают, здороваются, спрашивают, как я поживаю, желают здоровья… меня тут знают буквально все. Каждый встречный-поперечный, от карапузов, до пожилых старейшин. То и дело приходится останавливаться, чтобы дать совет по поводу лечения перхоти или в сотый раз объяснять Элене, что любовные привороты я не делаю.

В конце концов, после того, как мимо лотка с одеждой я прохожу уже в третий раз, а язык будто к горлу присох, решаю, что все-таки пора признать, — я отчаянная трусиха. Куплю просто отрез ткани и сошью ему сама.

Видимо, без снятия мерок обойтись не получится всё-таки.

Пытаясь об этом не думать, чтоб уши не горели, подхожу к своей знакомой, которая торгует полотном. Уже вижу вон там, впереди, ярко-рыжие кудри, которые невозможно не заметить, маячат, как осенний куст. Кармелла занялась ткацким делом со скуки, когда муж заделал ей очередного ребёнка, а сам в горы ушёл на охотничьи промыслы, на полгода. Она вообще не слишком счастлива в браке, вечно мне жалуется, что кажется, её благоверный не просто так где-то шатается. Просит у меня какую-нибудь «отворотную настойку от охотниц за чужими мужьями».

А что я ей скажу? Что надо было думать, когда бегала за ним? Все же вокруг знают, что она чуть ли не висла на своём рыжем. И что только нашла, кроме одинакового цвета волос? Мне самой этот Торн никогда не нравился, у него какой-то зуб на брата моего, чего-то они с юности не поделили и вечно соперничали. Вернее, Торн соперничал с братом. Арну — какие соперники? Вождю всего Таарна равных нет ни в укрощении снежных барсов, ни в тренировочных поединках на мечах, ни на поле настоящей битвы. Горжусь братом. А Кармеллу жалко.

— Иви! Крошечка моя, сюда! Как тебя давно не было! — машет мне рукой, зовёт к себе. Я невольно с завистью кошусь на внушительных размеров бюст, который не спрячешь полностью закрытым платьем, от горла до пят. Она после замужества только такие теперь и носит, потому что Торн ревнует к каждому столбу.

Она из Империи. И чего забыла в наших горах? Неужели там женихов мало было у такой красотки? Кармелла до сих пор не избавилась до конца от южного акцента, как и от привычки…

Стоп.

Внутри бежит холодок.

Вот такую акцентированную «р-р» я уже совершенно точно слышала.

Он её очень хорошо маскирует, и почти не заметно… но у меня музыкальный слух, я любую птицу по голосу различу. Я ещё он не всегда правильно ставит интонации внутри предложения. Самую капельку. Но если вдуматься, это тоже царапает ухо. Вот сейчас, когда Кармелла начинает мне снова жаловаться на свою нелёгкую судьбину, я это слышу в своих воспоминаниях так отчётливо, что становится больно.

Империя.

Этот кровожадный монстр на теле мира.

Несколько лет назад они едва не поработили нас. Со всех сторон земли Империи охватывают Таарн, будто клещами. Или зубастыми челюстями. Кольцо неприступных гор, отряды ездовых барсов и смелость наших воинов только казались нам надёжной защитой, просто до поры до времени Империи было выгоднее с нами торговать. Но однажды богатства наших земель стали слишком заманчивой добычей, и волна за волной армии Императора покатились на Таарн. Помню, Гордевид тогда вообще почти не спал, без конца варил всё новые порции зелья невидимости.

Мир был куплен дорогой ценой. Многие не вернулись с поля брани. Даже не знаю, что с нами было бы, если б Арн не умудрился заключить договор. А дочь Императора, прибывшая к нам с посольством, неожиданно для всех не осталась бы в Таарне доить коров и рожать пухлощёких карапузов. Старик-Император, правда, ездить в горы отказывается. Побывал всего один раз с официальным визитом к единственной дочери, и то коротким, и его окружала такая толпа придворных магов, словно он боялся, его схватят и тоже насильно женят на какой-нибудь местной крестьянке.

Вот уже несколько лет всё тихо. И вот теперь…

У него имперский акцент. Который он очень тщательно маскирует.

— … представляешь, прямо среди ночи! Оставил меня, и опять куда-то по своим делам. Говорит, в горы его отправили. Жаловался на твоего брата, между прочим, что раскомандовался. Никак не смирится, что парень, с которым он в детстве одной и той же крапивой получал за шалости, теперь им может помыкать.

Я вздрагиваю.

— В горы? Зачем?

Мой брат отправил Торна, с которым совершенно точно в плохих отношениях, в горы. Потому что Торн — один из лучших следопытов.

— Да если бы только его. Там и у Нании мужа с постели подняли, и Гореслава двоих старших сыновей…

— Зачем?.. — повторяю как дура один и тот же вопрос. А внутри уже всё холодеет.

— Ищут чего-то! — пожимает плечами Кармелла. — Или кого-то. Я не поняла. Эй, ты куда?

Я уже не слышу.

У меня звенит в ушах.

И паника, что не успею.

Глава 8

Лес кажется притихшим.

Кажется, последний отрезок пути я покрывала уже бегом.

Вроде бы все, как и раньше. Вот ограда, вот калитка — заперта, ровно как я и оставляла.

…Нет следов на земле.

Он их тщательно стёр, пока меня не было. Сверху выросла новая трава. У меня глаз намётан на травы, это совершенно точно не выдранный кусок дёрна на новом месте.

Такое невозможно без магии.

Тишина оглушающая, ни одна птица не поёт. Утром ещё пели. Меня это пугает до дрожи в коленках.

Может, он почуял что-то и ушёл сам, не дожидаясь? Говорил же, на пару дней всего. Пара дней истекает сегодня.

Но тогда почему замолчали птицы?

Осторожно притворяю калитку за собой, вздрагиваю от протяжного скрипа. Вдеваю металлический крючок в петлю.

Пересекаю двор.

Вверх по ступенькам крыльца.

Давлю идиотское желание постучать. Кто будет стучаться в собственную дверь? Открываю, прохожу внутрь… Мысленно готовлюсь к тому, что встречу абсолютную пустоту…

Чужак стоит перед окном на моей кухне. Спиной ко мне. Совершенно голый, но по широкой спине уже бежит, прорастает сквозь кожу серебристый мех.

На меня даже не смотрит. Аккуратно придерживая штору, пристально разглядывает что-то на горизонте, за окном.

— Двое следом за тобой. И ещё трое минимум со стороны гор. Опередила буквально минут на пять. Надеюсь, это не ты привела?

Сталь в его тихом, сдержанном голосе режет меня по живому.

— Как