Воля владыки. В твоем сердце - Рия Радовская

а кто-нибудь может и угадать правду. Ни к чему. Да и ей нужно расслабиться. Почему-то только теперь почувствовала, насколько ее вымотало отслеживание подозрительных лиц в толпе и ожидание выстрела в любой момент. Отвыкла, агент Линтариена. Осералилась. Позорище.

Она фыркнула и попросила выглянувшего на шум клибу:

— Принесите мятного чая в купальни. И пирожков с мясом, если есть.

— На двоих! — быстро добавила очутившаяся вдруг рядом Хесса. И спросила уже тише, только для нее, когда шум сераля остался за закрытыми дверями и заглушился умиротворяющим плеском воды: — Мятный чай? Неожиданно.

— Фариза советовала, помнишь? Чтобы, ну…

— Не возбуждаться, когда не надо? Как же, помню. А сейчас, значит, не надо?

Лин скинула одежду, и в самом деле пропахшую Араваком, а еще — пылью городских улиц с привкусом гари. Опустилась в бассейн с приятно горячей водой, откинулась на бортик. Нет, ну как не возбуждаться, когда купальни, бассейны, фонтаны наводят на исключительно возбуждающие воспоминания и фантазии?

— Сейчас — не надо. Асир будет провожать владык. Это надолго.

Окунулась с головой, задержала дыхание. Отмыться от пыли — и в сад. Да, так будет лучше. Найти Сальму и устроиться где-нибудь под шпалерами роз в тени. А ближе к вечеру, когда стихнет палящий зной, сходить в зверинец.

— Что опять случилось? — мрачно спросила Хесса. — Сардар с утра уходил нормальный, а потом вдруг принесся переодеваться к выезду совсем бешеный. Я не стала лезть с вопросами.

— Как раз сегодня все обошлось, — осторожно ответила Лин. — Спасибо твоему Сардару в том числе. Но нельзя сказать, что те, — она повела рукой в воздухе, — не пытались.

— Теперь хотя бы понятно, чего бесился. Из-за владыки, которому на месте не сиделось?

— Он должен был показаться народу, — возразила Лин. — После всего этого…

Замялась, подыскивая правильное слово, и Хесса фыркнула:

— Идиотизма?

— Точно! Одна та статуя чего стоит. Ночью приснится — проснешься с воплем!

— Могу себе представить. Хотя нет, не могу, но поверю тебе и Сардару на слово. Так что там было? Весь Им-Рок собрали?

— Не знаю, весь или нет, но толпа была плотная. — Принесли чай с пирожками, Лин подождала, пока за клибой закроется дверь, взяла пирожок и продолжила: — Владыка произнес речь. Очень вдохновляющую, я бы сказала. Под конец люди не просто кричали ему славу, но и чуть не порвали на клочки очередного кретина, попытавшегося…

— Очередного? — тут же ухватила главное Хесса. — То есть он был не один.

— Я заметила троих. Скольких тихо взяли Сардар с Фаизом — не знаю.

— А ты в это время была… — Хесса замолчала, выразительно приподняв брови.

— С ним, — Лин с аппетитом жевала пирожок, и получилось не очень внятно. Проглотила, запила чаем и добавила: — В седле. Не то чтобы он не пытался возражать, но… Ой, кстати! Надо найти Варду. Передать ей привет от ее Газира. Там, похоже, все взаимно.

— Акулы не дожрали и анкары не догрызли? — усмехнулась Хесса. — Найди. Она, конечно, не истеричка вроде матери Сальмы, но ее надрывно-трагический вид уже порядком надоел.

— И с Сальмой тоже надо будет что-то делать. Хотя бы присматривать.

— А с ней-то что?

— Назиф, — коротко объяснила Лин, дожевывая очередной пирожок. Предки знают, из-за чего, но есть хотелось зверски. — Уезжает.

— Уезжает? — нахмурилась Хесса. — Все владыки уезжают? Сегодня? Сальму, конечно, жаль, но, да простят меня предки, я только порадуюсь их отъезду. Всех с ума свели. А Назифу пора прибирать к рукам свой Шитанар, пока кто-нибудь не увел.

— Вот именно. А потом возвращаться победителем и просить у владыки Асира Сальму в жены, — Лин с сожалением отодвинула опустевшее блюдо. — План ясен. Варда, Сальма, а потом, если хочешь, можем прогуляться в зверинец. Наконец-то можно!

«А потом будет ночь», — мелькнула вдруг жаркая, возбуждающая мысль. Но Лин постаралась ее отогнать. Рано об этом думать. До ночи еще уйма времени — и уйма дел.

Вот только дела оказались какими-то несерьезными. По-хорошему, они должны были плотно и качественно занять и время, и мысли, но получилось совсем не так. На Варду наткнулись на выходе из купален — Лин тут же и рассказала ей о ее «недогрызенном и недожеванном» Газире, передала и привет, и обещание навестить «если будет дозволено», и даже собственное веское мнение, что дозволено — будет. И только просиявшая от счастья девчонка собралась что-то сказать в ответ, как из общего зала донеслось надоевшее всем за эти дни надрывное: «Доченька!» — и Варда заторопилась в библиотеку, а Лин с Хессой, переглянувшись, отправились в зверинец.

И только по дороге Хесса сказала:

— Постой, ведь эта истеричка тоже уедет? Счастье-то какое!

— Если бы, — мрачно сказала Лин. — Владыка Нариман остается.

Хесса только застонала в ответ.

В зверинце они долго в четыре руки тискали Комка, который действительно оказался настоящим комком, только не шерсти, как обзывала его Хесса, а невероятного обаяния. Как раз шерсти-то там почти и не было, то есть не было той знаменитой «набитости меха» и «искристости белизны», о которых рассказывал мастер Джанах. Честно говоря, мех был примерно как шерсть у дворняжки.

— Это от жары и от талетина, — объяснила Хесса. — Он еще заискрится, погоди. И вообще, лучше покажи мне своего, который руки отгрызает.

— Пока еще ни у кого не отгрыз! — шутливо изобразила обиду Лин. И добавила серьезно: — Но ты ему руки не подставляй, мало ли.

— Да уж не буду, — отозвалась Хесса. И в самом деле простояла в сторонке все то время, пока Лин общалась с Исхири, терпела его обнимашки, под которыми уже едва могла устоять на ногах, и радостное облизывание, и сама так же радостно чесала рыжую морду. И только на обратном пути сказала:

— Не видела бы своими глазами — никогда бы не поверила.

Первый день после талетина все анхи предпочли провести в саду, даже ужин накрыли там, но после все привычно потянулись в зал. Хотя вряд ли сегодня стоило ждать кродахов, разве что приближенные Наримана и Акиля придут. Лин с Хессой остались в саду, и Лин совсем не удивилась, когда к ним подошла Сальма.

— Посижу с вами? Не хочу сегодня никого видеть.

— Конечно, — сказала Лин. — У нас здесь тесный клуб печальных анх, кродахи которых заняты более важными делами.

Сальма, вздохнув, устроилась на траве поблизости, а Хесса осторожно спросила:

— Простились хоть?

— Простились, — каким-то совершенно не свойственным ей, невыразительным, ровным тоном отозвалась Сальма.

— И все?

— И все, — снова вздохнула та и тихо добавила: — Он хотел поговорить с владыкой, но я…

— Что ты? — довольно резко спросила Хесса. —