Лучшее лекарство от любви - Трейси Броган

— Ну что, готова к моменту истины? Как только я нажму кнопку, твоя анкета станет активна, и ее смогут увидеть, а мы сможем начать искать в базе твоего мистера Роудса.

Я допила вино одним глотком и икнула.

— Да. Готова.

В этом месте должна была прозвучать барабанная дробь, ну или что-то вроде, но в действительности мы услышали лишь едва различимый щелчок клавиши.

Мы вместе приникли к экрану, мгновенно заполнившемуся крохотными фото с квадратиками описаний под ними.

— Это все совпадения? — спросила я, удивляясь своему везению.

Да я сорвала джекпот! Как их много! А потом я рассмотрела их поближе.

Тобиас Фицхаммер, сорок семь, младший помощник специалиста городской санитарной службы. Юджин ван ден Бош, сорок четыре, мастер рейки и боевых искусств. Франклин Блат, пятьдесят семь, бог секса.

— У него что, правда написано «бог секса» в графе «профессия»? — заморгала я.

— Да. Так и написано. А кто это? — Габи поправила очки. — У него на плече — обезьянка?

И правда обезьянка! В сомбреро. Мужчины — в основном почему-то в сетчатых майках, — словно сговорившись, позировали с различными животными, инструментами и спортивными кубками. Один, в цилиндре и фраке, выглядел бы щеголевато, если бы при этом не обнимал куклу-чревовещательницу. Да уж, сливками какого бы то ни было общества этих людей назвать трудно. К счастью, фотографии пересортировались, и показались новые лица.

— О, погоди! Вот этот симпатичный! — Габи двинула мышкой и кликнула по фотографии, чтобы открыть его профиль, прежде чем я успела возразить.

Дэвид Хилл, сорок один, архитектор. Седые волосы. Светло-карие глаза. Внешне он мне не очень понравился, но улыбался приятно, а в руках не держал ни обезьянки, ни куклы. И, в отличие от других, был одет в нормальную рубашку. Одно это автоматически переместило его в самый верх списка.

Мы просмотрели еще с десяток профилей, пока не закончилась вторая бутылка вина. Я иссякла вместе с ней. Никогда не умела много пить. Поэтому настало время прощаться.

— Прими две таблетки ибупрофена, одну витаминку В12 и выпей большой стакан воды перед сном, — уходя, напутствовала меня Габи. — Тогда будешь в порядке. А завтра в любом случае на твое объявление напишет кто-нибудь потенциально перспективный. Boa noite!

— Что?

— Это «спокойной ночи!» по-португальски, — сказала она, подбирая сумку и выуживая из нее ключи.

— Да нет, я о другом. Что ты там сказала про письма?

— А! Теперь, когда твой профиль активен, тебе на электронную почту начнут приходить письма от заинтересовавшихся мужчин. Это самое забавное. Почти как шопинг.

Письма? От незнакомцев? Незнакомцев с именами вроде Джереми Лэреми, Чак Лаки и Халид Формичелли-Апулийский? Мужчин, каждый из которых думает, что станет для меня подходящим мужем? О нет! Что я наделала!

У меня скрутило живот. И, увы, не от выпитого вина, а от ощущения, что я только что спустила свои надежды в канализацию.

Глава 8

— Такое чувство, что мы больше не подруги. С каких пор у тебя завелось столько секретов?

Хилари снова появилась у меня в кабинете с гигантским стаканом кофе и, судя по суровому выражению лица, уже была наслышана о моем визите на местный сайт знакомств.

— Позавчера я пыталась тебе рассказать, но ты убежала оперировать, — в моем голосе звучала детская обида.

Голова все еще болела от вчерашнего вина, и от упреков Хилари лучше не становилось, но я была рада, что она пришла. В моем почтовом ящике висело одиннадцать непрочитанных сообщений, которые я боялась открыть без кого-нибудь, кто подержит меня за руку.

Хилари осторожно уселась на стул, чтобы не пролить ни капли своей дневной дозы кофеина.

— Нужно было настоять на том, чтобы я тебя выслушала, тогда тебе не пришлось бы обращаться к Габи. Господи, Иви, да если ты последуешь ее советам, в итоге окажешься с каким-нибудь татуированным байкером или голодающим скульптором, который сдает кровь, чтобы купить еды. У нее ужасный вкус, когда дело доходит до мужчин. Даже хуже, чем у тебя.

Теперь я была уже не так рада ее визиту.

— Вовсе у меня не ужасный вкус.

— Если подходить буквально, то нет, но лишь потому, что ты попросту избегаешь мужчин. Но если уж ты кого-нибудь подбираешь, он непременно оказывается абсолютно неадекватным, и потом ты просто позволяешь отношениям умереть своей смертью. У тебя классический случай фобии привязанности.

Эту песню я слышу не в первый раз. Хилари убеждена, что мое отсутствие интереса к семейной жизни — следствие патологии, а не осознанное решение, отвечающее моим запросам.

— Я, конечно, обожаю выслушивать твои наставления, — ощетинилась я. — Но вообще-то я стараюсь. И немного поддержки мне бы не помешало.

Она согласно кивнула:

— Я всецело тебя поддерживаю. Просто странно, что ты попросила о помощи Габи, а не меня. — В глазах у нее снова промелькнуло печальное и обиженное выражение. Такое же, как когда она жаловалась мне, что муж хочет поменять ее на новую модель. И тут я поняла, что задела ее чувства. В последнее время я намного больше общаюсь с ее сестрой, чем с ней. Неудивительно, что она чувствует себя брошенной.

Я виновато проговорила:

— Хил, мне так жаль. Я решила, что, раз у тебя и так полно забот, не стоит лезть со своими. Но ты будешь горда мной. Я составила список требований, так что теперь я просто не смогу запасть на неподходящего парня.

— Ты составила один из своих печально известных списков? Дай взглянуть.

Теперь в ее голосе слышалась скорее насмешка, чем поддержка. Очевидно, никто не верит, что я сама точно знаю, чего хочу и что мне нужно.

Короткий стук в дверь не дал мне ответить, и тут же к нам присоединилась Габи в солнечно-желтом платье-макси:

— Привет! Доброе утро! Ну что, Иви, есть какие-нибудь сообщения в почте?

Она забрала у Хилари стакан и отпила кофе. Обе выжидательно уставились на меня. С предвкушением чуда. С надеждой. У них даже глаза заслезились от напряжения.

— Да, — благоговейно промолвила я. — Целых одиннадцать.

Внезапно я почувствовала, что письма — как счет в игре, и мне нужно было набрать гораздо больше очков. Чем больше, тем лучше, так ведь?

Но Габи улыбнулась:

— Неплохое начало. Есть кто-нибудь многообещающий?

Хилари подвинулась на стуле на самый краешек:

— Да, кто-нибудь нормальный?

Меня захлестнуло волной тревоги и восторга. Точка невозврата.

— Не знаю. Я их еще не открывала.

— Что? Почему? — воскликнула Хилари. Остатки ее обиды напрочь смело нетерпением.

— Я хотела дождаться вас, девочки. — Я не стала объяснять, что просто