После измены. Он тебя любит - Рина Каримова

Пылаев в коротком отъезде. Не узнает. Но вряд ли он будет против. Его сейчас вообще совсем другое волнует.

Однако я делаю над собой усилие.

— Нет, — говорю. — Просто таблетку сейчас приму. Голова раскалывается.

— Это, наверное, на погоду.

— Да, точно. Магнитные бури.

Разговор переходит на другую тему, а я думаю о своем.

Что же делать? Как теперь быть?

Нужно решать вопрос. И поскорее. Судебное заседание все ближе. Да, пока только один день прошел. Но время пролетит быстро.

Однако я тяну. Еще не могу принять никакого решения. Даже когда говорю с Кузнецовым, мне тяжело заставить себя сказать ему про повестку.

Сама не знаю, чего жду. Неужели надеюсь, будто все само по себе рассосется? Будто Таиров отзовет свой иск, позвонит мне и скажет, что просто неудачно пошутил, на самом деле, он не собирается отнимать у меня ребенка.

Таиров и правда вскоре звонит. Через несколько дней после того, как я получаю повестку.

— Ну что ты, Вера, одумалась? — спрашивает бывший муж.

Молчу. Лишь крепче сжимаю губы, чтобы лишнего ему не выдать на эмоциях, ведь эмоций у меня сейчас много. Хоть отбавляй.

— Поверь, мне совсем не нравится то что я делаю, — продолжает Таиров. — И то, что сейчас происходит, мне тоже не по вкусу. Но это ты сама сделала выбор. Ты сама решила, что мы таким путем пойдем.

Ну разумеется. Как же еще?

— Что мне оставалось? — хрипло бросает Таиров. — У меня выбора нет.

Нервно сжимаю мобильный. Перед глазами четко встает лицо бывшего мужа. Прямо вижу, какое у него сейчас выражение.

— Ты меня до этого довела, — прибавляет он внушительным тоном, будто и сам в свои слова верит, и меня тоже заставить хочет. — Но пока все еще можно исправить.

Вот. Сначала сбивает меня с толку. Теперь переходит к сути.

— Просто подумай, что дальше, — замечает Таиров. — Экспертиза установит, кто отец. Да ты это и не отрицаешь. Понимаешь, к чему идет. Скрыть правду не получится.

Наверное, так он и в бизнесе всех додавливает. Как меня сейчас через стальные жернова пропускает. Собственной волей воздействует, побуждая уступить, полностью принять его условия.

— Ну а дальше, сама понимаешь, суд можно по-разному повернуть. Все от адвокатов зависит, от того, какой материал они подадут и как именно будет преподнесено то, что им уже удалось собрать.

Никакого криминала Таиров на меня не накопает. Ничего такого попросту нет. Но разве проблема что-то подделать? Переиначить факты? В способностях его адвокатов не сомневаюсь.

— Я буду видеться с ребенком, — говорит он. — В любом случае. Он будет расти рядом со мной. Это мой сын. В нем смысл моей жизни. Кирилл должен знать, кто его отец. И уверен, ты не станешь отрицать, что хорошо бы ребенку расти в полной семье. Мать тоже нужна.

Ну какой же он ублюдок. Как все выдает. И правда делает меня виноватой. Как будто это я с его друзьями шашни крутила, наставила ему рога.

Что же, возможно именно так все будет преподнесено в суде. Таиров щедро оплатит нечто подобное. Любую грязь проспонсирует, лишь бы добиться своего. Он чуть ли не прямо заявляет, что заберет сына. А я могу либо согласиться на его условия, либо вообще останусь без встреч с моим ребенком.

Скотина. Циничный урод.

Как мне с ним бороться? Не вижу никакого ответа.

35

— Мы с тобой хорошую дочь вырастили, — продолжает Таиров. — Думаю, ты не станешь это отрицать. Верно?

Так и продолжаю молчать, но Таирова подобная реакция ни капли не останавливает.

— Это сын, Вера, — заявляет он твердо. — Мой наследник. Ты же знаешь, как я всегда мечтал о сыне. Хотел сына именно от тебя.

Неужели? Значит, ребенок от любовницы его бы не устроил?

Нервно качаю головой. Многое на языке сейчас вертится, но я не хочу ни единого слова на Таирова тратить. Он не заслуживает. И так столько из-за него в свое время выплакала. Такая дура я была, когда в его любовь верила. Считала, что у меня самый лучший муж. Идеальный мужчина. Наивная идиотка. Не осознавала жестокую реальность, которая однажды разбила меня до самого основания.

— Ты все разрушила, Вера, — вдруг заявляет Таиров, повергая меня в ледяной шок.

Я… разрушила?

Я?..

Он точно сейчас ничего не путает?

— Тогда разрушила, — прибавляет Таиров. — И теперь тоже разрушить хочешь. Опомнись, Вера. Очнись, пока не поздно.

Прочищаю горло.

Нет, больше нет сил молчать. Слишком многое на волю рвется. Меня прямо распирает изнутри. От негодования. От абсурдности того, что бывший муж теперь несет на полном серьезе.

— Ты, кажется, что-то путаешь, — говорю, стараясь не показывать лишних эмоций, но голос все равно предательски дрожит. — Это ты мне изменял, Эмир. Это я тебя застала за изменой. Прямо в кабинете. И ты был с моей лучшей подругой.

— Не переводи тему, — отрезает Таиров. — Это когда было? Я тебе сразу сказал, она ни черта для меня не значит. Да мало ли с кем я… какая вообще разница? Какое это все имеет отношение к нашей семье?

— Ну конечно, — выдаю с истерическим смешком. — Никакого.

— Ты от меня сына скрыла, Вера. Ты скрыла моего ребенка! — чуть ли не ревет Таиров в динамик. — И суд это учтет. Так что… лучше тебе сразу мои условия принять. Не доводить до греха. Поняла меня?

Разумеется.

Я виновата. Я довожу его. Я все разрушила. Наверное, изменял он тоже по моей вине. А я имела неосторожность его «не простить» за такие-то ничего не значащие мелочи.

Вопросы только ко мне. Сам Таиров чист. Как младенец.

— Ты меня слышишь? Опомнись, Вера, — продолжает бывший. — Пока ребенок маленький. Пока это все не зашло слишком далеко. Давай, не пори горячку. Без глупостей.

Сначала давит, после прибалтывает.

— На твоих условиях брак заключим, — предлагает он, очевидно считая это широким жестом доброй воли. — Все будет так, как ты захочешь. В разумных пределах. Ты же сама понимаешь. Конечно, финансово никаких барьеров не ставлю. Дам тебе все, что захочешь. Как скажешь, так и будет. А в отношениях это должен быть полноценный быт. Мы одна семья. Живем вместе. Я твой муж. Мои интересы прежде всего. Тут четко. Прежде твоих ресторанов. Кухни. Всех этих твоих… хм, кулинарных вывертов. Развлекайся, но без перегибов. Семья на первом месте. Твои капризы готов поддержать. Раз тебе так это все нравится. Ну пускай. Но давай так, чтобы личной жизни это не мешало.