Бессердечный любовник - Фейт Саммерс

— Моя девочка не отказалась бы от такой работы, — добавляет папа. Его голос звучит жестко. Так же жестко, как на похоронах мамы, прежде чем он начал нападать на меня. Я могу себе представить его лицо. Но он прав. Я не могу винить его за то, что он прав. — Итак, альтернатива — посмотреть, что будет дальше.

— Мы должны им что-то сказать.

— Ну, я полагаю, когда ты сочтешь себя в безопасности, мы можем сказать правду, верно? — добавляет он тем же жестким тоном, и я не могу отделаться от ощущения, что он предпочел бы сказать правду сейчас, даже если бы это подвергло меня опасности. — Трудно лгать, когда эта работа значила для нее все. Такое чувство, будто я пытаюсь опозорить ее имя. Трудно лгать, когда я знаю, что она никогда больше не будет в безопасности, даже если ты в безопасности.

Я была права. Острая боль от его слов глубоко пронзила мою душу, и я пыталась сдержать дрожь, сотрясающую меня изнутри. Ноющий голос в моей голове, который я отталкивала последние восемь лет, говорит, что он хотел бы, чтобы умерла я, а не Скарлетт. Он говорит мне, что он хотел бы, чтобы ее убийцы не совершили ту ошибку, которую они совершили.

Он и не подозревает, что я тоже этого хочу.

Я трусиха и не знаю, смогу ли я с ним еще поговорить, так что лучше уйти, пока я снова не сломалась.

— Мне нужно идти, пап, — заикаюсь я.

Он снова молчит, а потом я слышу вздох. — Когда я смогу увидеть тебя, Саммер?

Я почти думала, что смогу сделать это раньше воскресенья, но не думаю, что смогу. Этот телефонный звонок был трудным, и после того, как я услышала, как он звучит, я знаю, что меня ждет, когда он увидит меня. Мой отец — человек конфликтный, и я знаю, что он сдерживается в этом разговоре. Он захочет увидеть меня лицом к лицу, чтобы спросить, почему умерла моя сестра.

Мне нужно собрать все силы, прежде чем это произойдет.

— Воскресенье, — отвечаю я.

— Это так долго. Ты не можешь приехать пораньше?

— Нет, — лгу я. — Это должно быть воскресенье.

— Ладно… Тогда увидимся. — Он звучит раздраженно, но сейчас меня это не волнует.

Он первым вешает трубку, а я остаюсь с телефоном, все еще прижатым к уху, со слезами, липнущими к моим глазам. Одна дорожка скользит по моей щеке, но остальные держатся изо всех сил. Как будто они знают, что в тот момент, когда они упадут, я буду сломана без возможности восстановления.

Глава 9

Саммер

— Могу ли я принести тебе что-нибудь еще, прежде чем я уйду? — спрашивает Лисса.

— Нет, спасибо, — отвечаю я, выпрямляясь и выдавливая улыбку. Это не ее вина, что я в этой ситуации или в таком угрюмом настроении. И это определенно не ее вина, что я не видела Эрика ни единой прядки со вчерашнего дня.

— Ты уверена?

— Да.

— Ты почти не ела, дорогая.

— Честно говоря, я в порядке, — уверяю я ее. — Мне не очень хочется есть. — Я решаю сказать правду из-за ее искренности.

— Ладно. Если проголодаешься, там есть еще и булочки с сахаром.

— Спасибо. Эрик сказал, когда вернется?

— Нет, боюсь, он иногда бывает таким. Иногда я его вообще не вижу неделями.

— О, понятно. — Может, это случится и со мной. Не могу сказать, что это будет плохо, учитывая нашу последнюю встречу, но и хорошо тоже. Я не могу оставаться здесь изо дня в день, не зная, что происходит.

— Увидимся завтра, — говорит она, и я машу рукой.

Она уходит, и я немного расслабляюсь, позволяя проявиться своему истинному настроению.

Если оставаться с этим мужчиной означает разрываться между возбуждением, страхом или состоянием неопределенности, то это сведет меня с ума.

Мне нравится моя независимость по всем этим причинам. Одна из вещей, которые мне нравились в жизни самой по себе, — это свобода делать то, что я хочу и когда хочу.

Когда большую часть жизни ты пытаешься выжить, знание того, что произойдет завтра, послезавтра и послепослезавтра, становится крайне важным.

Однако эта ситуация совершенно не зависит от меня, и мне придется сделать то, чего я так давно не делала, что даже не могу вспомнить, как это сделать.

Мне приходится доверять совершенно незнакомому человеку.

Независимо от моих планов или того, как сильно я ненавижу эту дурацкую ситуацию, я должна доверять Эрику на каком-то уровне в своей жизни.

Но самое странное в этом то, что обычно, когда доверяешь человеку, он заботится о тебе. Он вообще не заботится обо мне. Эрик такой же, как и любой другой мужчина, которому что-то от меня нужно. Сейчас это что-то — я.

Я понятия не имею, сколько времени понадобится, чтобы найти Роберта и Мика, но поскольку Эрик предложил встретиться с папой в воскресенье, думаю, это может занять больше времени, чем я надеялась.

Я осматриваю комнату, коробки на полу, которые прибыли из коттеджа. Я благодарна и за свои вещи оттуда. Их привезли раньше, так что это дало мне возможность чем-то заняться.

Их не так много, но есть смесь вещей Скарлетт, которые она там хранила, и тот минимум, который мне удалось привезти из Монако. Если бы я пошла с тем, кого послали за ними, я бы оставила вещи Скарлетт там. Но теперь, когда они здесь, я рада, что они у меня есть. Они заставляют меня чувствовать себя ближе к ней, хотя, видя их, я также грущу.

Я встаю на колени и продолжаю сортировать коробки. Я решила разделить вещи, но я искала кое-что, и теперь я это вижу. Это небольшой журнал. На обложке фотография бабушки, обнимающей Скарлетт и меня.

Из всего, что у меня было на даче, я боялась потерять именно это. Это мне сделала бабушка. Она сделала еще одно для Скарлетт.

Это актерский дневник. Она сказала, что это одна из самых важных вещей в жизни актрисы, потому что это должно служить напоминанием о том, откуда ты родом.

На этой фотографии нам со Скарлетт было по шесть лет, и у бабушки еще не диагностировали рак, который должен был унести ее жизнь.

Скарлетт крепко обнимает меня, и на наших лицах самые большие улыбки. Бабушка одела нас в одинаковые розовые платья с рукавами-фонариками.

Она сделала этот снимок после того, как мы только что прошли